Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

Вот почему зажиточные хлеборобы собрались на малый сход именно в горнице Алексея Игнатьевича, вот почему терпеливо дожидались его последнего слова, относительно бесплатной землицы от большевистских щедрот.

— Что я вам скажу, мужики, — начал глуховатым голосом отпрыск старинных русских князей, положив бессильно на стол руку с непомерно тонкими для кузнеца благородными пальцами и обручальным, еще от предков, кольцом. — Каторга страшна не страданием, не в этом ее главное зло. Каторга навсегда убивает в человеке уважение к простому труду. Все эти комиссары в кожаных куртках, никогда уже, до конца своих дней не смогут, не станут распахивать землю, ни до горизонта, ни поза горизонт, любезный кум мой Михей. Поэтому Фурманова с сохой ты никогда не земле не увидишь, а вот закалку тюремную, со всей ее мерзостью и убийственной беспощадностью повстречаешь не раз впереди.

Долгая пауза повисла в избе, только слышно было мерное тиканье ходиков, да пыхтение стоящего у входных дверей самовара.

— А тебе, Петька, отдельно скажу. Рано вам гвоздь забивать, рано шашки тупить и на стену вешать. Вот побьете до конца беляков, за нас обязательно приметесь, а потом еще друг за дружкой гоняться с револьверами станете. В череде грядущих от большевиков преступлений не положишь предела, это как с горы, — когда покатился, остановиться уже не получится. Думаю, не станем мы Чапая о чем—либо просить, но и землю от большевиков брать бесплатно не станем. Разговора не было и это мое последнее слово.

С тяжелым сердцем выслушал сход приговор почтенного предводителя. Все понимали, что это будет прямой вызов большевистской власти, за которым последуют жесткие ответные меры. Но растоптать в себе право на Богом данную жизнь, с элементарной возможностью полагаться на собственный труд, знающие себе цену крестьяне, ни за что не могли.

— Ульяна, — возвысив повелительный голос, обратился к супруге кузнец Алексей. — Неси самовар, заканчивать будем. Заверни каждому гостю пирогов для детишек, пускай от нашего дома гостинцев отведают. Новая власть еще не успела вкус к пирогам у детишек отбить, а вот внукам едва ли придется лакомиться начинкой с судаком и капустой.

Глава пятая

В Разливе, между тем, полным ходом разворачивалась, не уступающая общевойсковой, операция по приготовлению к вечернему сабантую. Принимая во внимание, что Василий Иванович лично ходил с денщиком на озеро и собственноручно драл в норах раков, учитывая, как он придирчиво отбирал для ухи каждую, вытрушенную из трехперстной сети рыбешку, хитрющий Кашкет безошибочно установил, что гости на вечер ожидаются исключительно важные. Безо всяких дополнительных на то распоряжений, он по собственной инициативе пару часов исступленно драил на прибрежном песке кухонную утварь. Миски, кружки, казан, самовар — все было доведено до состояния собачьих прелестей, даже вилки с ложками были тщательно перемыты и перечищены, да еще вдобавок развешены на ближайших кустах для просушки, словно новогодние елочные украшения.

Выпытовать у командира, кого ожидаем на ужин, не полагалось по чину, за это недолго было и затрещину схлопотать. Собственные блуждающие догадки упрямо выводили на фигуру товарища Фрунзе. Только тот мог так серьезно, так ответственно озадачить Чапаева. Кашкету еще не доводилось оказываться с командующим армией за общим столом, поэтому предстоящую встречу он рассматривал, как счастливую возможность блеснуть умением быть полезным начальству, продемонстрировать свои несравненные музыкальные способности, и, как знать, быть может, даже заприметиться на повышение. Признаться, комдив порядком осточертел со своими капризами, особенно в последнее время сделался абсолютно невыносимым. Мог в течение дня по несколько раз отменять свои же решения, мог нагрубить, рассмеяться без всяких видимых причин или, замкнувшись, молчать до посинения.

Уже были тщательно перемыты и отобраны малые раки для предварительной варки царской ухи, отобраны большие раки для подачи закуской к столу, после короткого кипячения в укропной воде. Именно так, как удачно юморнул вскормленный на одесском привозе сатирик — по пять и по три. Уже от старой золы было тщательно очищено постоянное место кострища и с запасом нарубана кладка сухого валежника. Уже принесены из ближайшей деревни свежий хлеб, огурцы и четвертина казенной отборной водочки, с пробкой под красным сургучом, но еще не была обыграна и тонко настроена Кашкетова зазноба, трехструнная балалайка. Управившись со всеми стряпчими приготовлениями, начисто вымыв и обтерев полотенцем натруженные руки, он бережно, как младенца, вынес из глубины шалаша старинный, в самом деле, концертный инструмент. Так же тщательно обтерев полотенцем, осмотрел со всех сторон балалайку и принялся, внимательно вглядываясь куда—то под кроны старых деревьев, настраивать свою неразлучницу.