Упал, отжался! - Серегин Михаил Георгиевич

– Так, погоди, я чего-то не понял, – при слове «курево» что-то с громким щелчком перемкнуло в утомленном мозгу Резинкина, и спать ему сразу же перехотелось. – Где, ты говоришь, эта Светка работает? В аптеке?

– Точно. Я у нее вазелин для Мудацкого и покупал. – Валетов мечтательно улыбнулся. – Договорились в воскресенье встретиться. Мы же в субботу отсюда выходим, я ничего не перепутал?

– Пока что нет. Валет, ты что, не просек еще? – Резинкин опасливо покосился на дверь и зашептал: – Нет, ребята, это нам повезло так врезаться! Слушай, может, она нам чего-нибудь поинтереснее «мыльницы» достанет?

– Тебе что, своих колес мало? – Фрол посмотрел на друга как-то настороженно. – На «шишиге» четыре, на бээрдэме четыре... Может, хватит, а? Была бы она заведующая, а так... Там же все на учете, Витек! Не посадят, так уволят. Что, думаешь, я не спросил?

– На «шишиге» пять, запаску забыл. А бээрдэмке ты загляни под брюхо, когда выйдем. Еще четыре найдешь, – сварливо заметил Резинкин. – Учет, учет... Долго ли, умеючи! Если хочешь знать, можно и тем, что без рецептов, обдолбиться, только знать нужно, чем и сколько. Вот, блин, большие деньги у тебя были, всегда мог чего-нибудь хорошее достать... Ладно, хрен с ними, с колесами, но хоть спирт у нее купить можно?

– Да ладно вам! – Простаков наблюдал за начавшейся перепалкой с здоровым сибирским юмором. – Все, что ли, купили? Тогда давайте делиться! Только сначала ты мне скажи, умник, как ты собираешься через три забора к ней двигать? На вертолете подлетишь?

– За-або-о-оры... – насмешливо протянул Валетов. – Ты че, Леха, первый день в армии? Так давай мы тебя обратно в духи произведем...

Договорить Фрол не успел. Зато успел подумать, что камера «губы» – слишком маленькое помещение для подобных шуток. И потолки в ней низкие. Не вставая с койки, Леха дотянулся до пятнистого воротника приятеля, потом поднялся – и Валетов почувствовал, как за шиворот сыплется потревоженная затылком побелка. Перед носом, закрывая открывшийся с высоты вид, маячила сложенная из мозолистых пальцев кувалда.

– Дух, говоришь? – глаза Простакова опасно и знакомо блеснули красным. – Щас тебе будет дух... Щас он у тебя кончится... Щас я тебе его повышибу!..

– Леха, Леха, погоди! – заверещал Резинкин, цепляясь за держащую Валетова руку и подтягиваясь на ней, как на турнике.

С той, разумеется, разницей, что рука была гораздо толще и хвататься за нее было не так удобно. – Пусть он сначала договорит! Пусть скажет, как отсюда бегать можно!

Медленно, очень медленно опускался Валетов на пол. До последнего момента он не был уверен в том, что когда-нибудь ему самому удастся воспользоваться разведанными накануне маршрутами. На мрачном Лехином лице Фрол уже прочитал свой приговор, и ясно было, что с мораторием на смертную казнь и прочими штучками культурной Европы младший сержант Простаков совершенно не согласен. Однако вот уже потолок снова оказался где-то высоко... Вот и ботинки коснулись серого цемента, и кулак отодвинулся – и ничего, можно жить. Опять получилось.

– Ну? – поинтересовался Простаков, не выпуская воротника Фрола из цепких пальцев. – Что ты там насчет духов?

– Я насчет заборов, – заторопился Валетов, виновато поглядывая на красные огоньки под мрачно насупленными бровями. – Леха, ну ты же знаешь, если есть забор, то будет и дырка. Разве что каждый день проверять, а тут этот забор километрами, и народу тут служит полно, должны же они в самоходы бегать, так?

– Может, и так, – согласился сибиряк, слегка приподнимая свою жертву над полом. – Ты не трещи, ты дело говори: где тут ходят?

– Сказать не могу... Эй, эй, я же не говорю, что не хочу! Не могу я, тут долго объяснять, и все равно не поймете, вы ж там не были! Это на месте показывать надо!

– Ладно, выкрутился, – вздохнул Леха и разжал пальцы. – В воскресенье покажешь. Мы тебе мешать не будем, мы тебя просто проводим.

– И вернемся, – уточнил Резинкин. – Всем сразу не получится, засекут. И вообще, мужики, нас обещались на две недели запрячь по полной программе, так что...

– Так что давайте-ка спать, – пробурчал окончательно успокоившийся Простаков. – Хоть как, а надо. Потом не дадут.

Никто из сидящих на «губе» не мог и предположить, насколько близко к ним подошло это «потом». Старлей Волков по своей вредной профессиональной привычке умудрялся даже по бетонному полу в тяжелых ботинках ходить почти бесшумно.