Мой дядюшка Освальд - Даль Роальд

«Прекратите истерику и не орите, — бросил он, встал из-за стола и подошел ко мне, лежащей на кушетке. — Ну вот вам я, — сказал он, разведя руки. — Разве я с вами что-нибудь делаю? Разве я пытаюсь на вас наброситься?»

И в этот момент его вдруг прошиб жучиный порошок, и член его резко поднялся — ну прямо как в брюках вдруг появилась трость.

— Ты отлично подгадала время.

— Отлично, правда? Я тут же вскинула руку, уличающее указала на непристойное вздутие и крикнула: «Вот, посмотрите! Ровно так с вами и случилось, старый вы козел! Мое электричество вздернуло вас! Ну как, доктор Фрейд, теперь вы мне верите? Верите в то, что я вам говорю?» Ты бы видел его лицо, Освальд, вот уж была картина. Волдырный жук буквально его ошеломил, в его глазах появился сумасшедший блеск, и он начал хлопать руками, как старая ворона крыльями. Но нужно отдать ему должное, он не стал на меня набрасываться. Он с минуту держался в стороне, словно пытаясь понять, какого хрена тут происходит. Он взглянул на свои брюки, затем — на меня. Затем начал бормотать: «Это поразительно… невероятно… не лезет ни в какие ворота… я должен все это записать… зафиксировать каждый момент. Господи, да где же моя ручка? Где чернила? Где бумага? Да черт с ней, с этой бумагой! Разденьтесь, пожалуйста, фройляйн, я не могу уже терпеть!»

— Очень, наверно, его потрясло, — заметил я.

— Потрясло насквозь и глубже, — согласилась Ясмин. — Тут же летела к черту одна из его любимейших теорий.

— Но ты обошлась, конечно, без булавки?

— Конечно обошлась, он и вообще вел себя очень прилично. Как только произошел первый взрыв, он отпрыгнул от меня, хотя порошок продолжал его жечь, добежал голышом до своего стола и начал записывать впечатления. Он удивительно целенаправлен и обладает большим интеллектуальным любопытством. Но то, что произошло, совершенно сбило его с толку.

«Теперь вы верите мне, доктор Фрейд?» — спросила я, начиная одеваться.

«Мне приходится вам верить! — воскликнул он — С этим вашим сексуальным электричеством вы открыли целое новое поле для исследований! Ваш случай войдет в историю! Фройляйн, мне непременно нужно снова с вами повидаться».

«Но вы же на меня наброситесь, — сказала я. — Вы не сможете себя сдержать».

«Я знаю, — ответил он и впервые за все это время улыбнулся. — Я знаю это, фройляйн, знаю».

Из доктора я изготовил пятьдесят отличных соломинок.

21

Из Вены мы поехали на север в освещенный бледным осенним солнцем Берлин. Война закончилась менее года назад, город был тусклый и мрачный, но в нем имелось два человека, которых я точно решил ущучить. Первым был мистер Альберт Эйнштейн, проживавший в своем доме номер девять по Хаберландштрассе, и у Ясмин была приятная, вполне удачная встреча с этим удивительным человеком.

— Ну и как? — спросил я, как обычно, когда она садилась в автомобиль.

— Он получил огромное удовольствие.

— А ты?

— Не слишком, — покривилась она. — Сплошные мозги и никакого тела. Пуччини во сто крат лучше.

— А ты не могла бы подзабыть этого итальянского Ромео?

— Хорошо, Освальд, подзабуду. Но я должна рассказать тебе странную вещь. Эти высоколобые великие интеллекты реагируют на жучиный порошок совсем иначе, чем художники.

— Как?

— Мозгастые мозгляки резко останавливаются и думают. Они пытаются разобраться, что это такое с ними случилось и почему случилось. Художники считают это самоочевидным — и бросаются вперед.

— Так как же реагировал Эйнштейн?

— Он не мог поверить, что так бывает, и сразу учуял неладное. Он был первым человеком, заподозрившим нас в нечистой игре. Что лишний раз показывает, какой он умный.

— И что же он сделал?

— Он стоял и смотрел на меня из-под этих кустистых бровей, а потом сказал: «Тут, фройляйн, что-то очень нечисто. Обычно я реагирую на хорошеньких посетительниц совершенно иначе».

«Может быть, это зависит от того, насколько они хорошенькие?» — заметила я кокетливо.

«Нет, фройляйн, не зависит, — сказал Эйнштейн. — Что это была за конфета, которой вы меня угостили?»

«Обычная конфета, — сказала я, едва удерживая дрожь в голосе. — Я и сама такую съела». Этот маленький мужичонка был сильно заведен жуком, однако, подобно Фрейду, очень долго крепился. Он стал расхаживать по комнате, бормоча себе под нос: «Что это со мной? Это неестественно… Тут что-то явно не так… Я не могу допустить…»