Упал, отжался! - Серегин Михаил Георгиевич

– Нет, он у меня преподает...

– Не в военной академии часом? – Капитан явно не намеревался надолго прерывать свою речь. – Тогда рекомендую смириться со своей участью. Заметим, Юрий, я вам даже верю, что вас переслали в нашу курортную зону по ошибке, а не за неведомые мне грехи перед начальством... Я за службу и на то, и на другое успел насмотреться. Поэтому примите совет бывалого офицера: поезжайте в Грозный, найдите там то начальство, которому нужны именно ваши соседи, и убедите его поменяться. С кем вас перепутали, если не секрет?

– Со спецназом внутренних войск, – горестно вздохнул Мудрецкий. – Там рядом с нами был взвод старшего лейтенанта Волкова.

Это заявление произвело на коменданта потрясающее впечатление. В буквальном смысле. При упоминании соседа химиков по палаточному городку капитан Елисеев выпучил глаза, дернулся всем телом и нервно сглотнул. Потом шумно выдохнул и зачем-то потянул ворот футболки.

– Н-ну, знаете ли... – наконец смог пробормотать он. – Если вас вместо Саши-Оборотня прислали... Я вам скажу, Юрий Борисович, что или вас обменяют ближайшим рейсом из Ханкалы, или вы здесь останетесь, приживетесь и будете таким авторитетом, что в России ни одному крутому не приснится. Если, конечно, вас по столь же нелепой ошибке не отправят полетать без всякого аэродрома, на одном лишь ящике тротила. Впрочем, на Оборотня уже килограмм триста израсходовали, а он, видите, живой, – задумчиво добавил комендант. – Так что поезжайте, обязательно поезжайте в город Грозный. Здесь эту ошибку просто исправлять некому, все или там, или в Моздоке. В крайнем случае – в Ростове, в штабе округа, но до него несколько дальше ехать. Документики я вам сейчас выпишу, это в наших силах, бензинчику плесну – и катитесь отсюда, Юра, катитесь! Что-нибудь еще нужно?

– Патронов бы... – начал было Мудрецкий, но объяснить, каких именно и сколько, не успел. С улицы донеслись дикие, истошные крики, лай и незабываемый, фирменный рык разъяренного младшего сержанта Простакова. Через секунду в кабинет влетел дневальный:

– Товарищ капитан, там какие-то не наши Мамеда убивают!

Юрия чуть не затоптали – к счастью, пулей вылетевший в коридор капитан отшвырнул его в сторону. Дневальному не повезло – оба офицера, и комендант, и пилот, просто опрокинули его и по очереди споткнулись о лежащее тело. Мудрецкий посмотрел на валяющегося солдата, обнаружил признаки жизни, перепрыгнул и побежал догонять старших по званию. Он почему-то был полностью уверен, что без него дело не обойдется. Как не обошлось и без его подчиненных, столь опрометчиво предоставленных самим себе в чужом краю.

Возле стен командного пункта близился к завершению неравный и беспощадный бой. Старого пастуха прижали к дереву Багорин и Заморин, а скромный и тихий конюх Бабочкин уже достал свой штык и перехватил левой рукой дряхлую шею чуть пониже седой бороденки. Лица всех троих носили явные следы соприкосновения с блестящей сучковатой палкой, которую держал в руках запыхавшийся и потный Ларев. Хуже всех пришлось Заботину, единственному деду во взводе, – он зажимал разорванное и окровавленное левое плечо. Верный охранник пастуха бился в вытянутых руках Простакова, ухваченный за крестец и загривок. Пес еще пытался дотянуться до обидчиков сочащейся красным пастью, но и ему оставалось жить считаные мгновения – Леха выставил вперед колено и примеривал к нему середину собачьего хребта.

Мудрецкий разом похолодел и за секунду вспомнил всю прошедшую службу: вот Бабочкин, тихий, задроченный дух по прозвищу Баба Варя, одним ударом перерезает горло лошади... Простаков, вернувшись из отпуска, рассказывает о том, как он «взял» рысь голыми руками... Старлей Волков под шашлычок рассказывал, как однажды страшно отомстил пастух за пристреленную во время «зачистки» собаку... и как поколениями мстят горцы за любого убитого в своем роду, тем паче – за седобородых аксакалов...

– Прекра-атить, етить-колотить! – не своим голосом заорал Юрий. – Бабочкин, Простаков, а-атста-ави-ить!!!

Запоздало грохнули два выстрела – это палил в воздух выбежавший раньше Мудрецкого капитан Елисеев.

– А чего такое? – удивленно обернулся Бабочкин. – Вы же сами сказали – по сотне баксов за голову! А тут, смотрите, подозрительный гражданский на территории части. Весь в какой-то форме, еще и сопротивляется при задержании!

– И собака у него – кус-сачая, сука! – поморщился Заботин, обеспокоенно разглядывая порванное клыками плечо. – Я всего-то хотел овечку погладить! Я, может, овечек живьем никогда не видел, только в шашлыке. Ну вот не водятся у нас в Екбурге овцы, а тут такой случай! Я, может, природу люблю, а она сразу кусаться!