Заложница - Картленд Барбара

Барбара Картленд

Заложница

– Я – ни за что, ни за что не выйду за него замуж!

Голос Эстер звенел от волнения, и огромные голубые глаза налились слезами. Ее светлые локоны отливали золотом в лучах утреннего солнца, заглядывавшего в окна столовой, а крупные слезинки на длинных темных ресницах сверкали радугой. Она была так хороша в этот миг, что отец, на секунду оторвавшись от письма, смотрел на нее, будто видел ее впервые.

– Папа, я не выйду за него замуж! – снова воскликнула Эстер. – Ты же знаешь, что я помолвлена с Колином и мы ждем лишь, когда ему исполнится двадцать один год и его мерзкий опекун позволит объявить о нашей помолвке. И вдруг теперь этот отвратительный тип осмеливается предложить…

У нее перехватило дыхание, она залилась слезами и начала судорожно искать платок.

– Люсинда, подай своей сестре платок, – резко сказала леди Белвиль, – а ты, Эстер, прекрати эту истерику!

Она обратила к мужу свое тонкое аристократическое лицо:

– Дорогой, что, собственно, произошло?

– А разве вы не слышали? – с ноткой вполне объяснимого раздражения в голосе спросил сэр Эдвард.

– Расскажите все с самого начала, мой милый, – произнесла леди Белвиль и, увидев, что у Люсинды тоже нет платка, нетерпеливо сказала ей: – На, возьми мой.

Она протянула дочери крохотный батистовый квадратик, отделанный кружевом. Люсинда подошла к сестре и принялась вытирать ее мокрые щеки. Эстер взяла у сестры платок и, пытаясь сдержать слезы, пробормотала дрожащими губами:

– Папа, ведь ты же не заставишь меня выйти за него замуж, правда?

Сэр Эдвард откашлялся и снова взглянул на письмо.

– Папа, дорогой, ну пожалуйста, – молила Эстер, – ты же знаешь, что я люблю другого!

Сэру Эдварду, который иногда мог подавить сопротивление одним своим авторитетом, обычно не удавалось устоять перед жалобными просьбами Эстер.

– Папочка, ну пожалуйста…

Сэр Эдвард принялся нервно расхаживать по комнате.

– Это очень серьезный вопрос, – наконец произнес он напыщенно.

– Перестаньте суетиться, Эдвард, – перебила его леди Белвиль. – Сядьте и объясните, наконец, в чем дело!

– Именно это я и пытаюсь сделать!

– Ничего подобного! – возразила его жена. – Я совершенно не понимаю, о чем идет речь!

– Очень хорошо, – сдержанно произнес сэр Эдвард.

Он уселся в кресло и, избегая умоляющего взгляда старшей дочери, обратился к жене:

– Моя дорогая Маргарет, я не хочу, чтобы вы думали, будто я был с вами не вполне откровенен. Я собирался рассказать вам, что произошло со мной в Лондоне на прошлой неделе, но, честно говоря, я был так расстроен и обеспокоен случившимся, что просто не мог найти слов.

– Эдвард, вы опять играли! – застонала леди Белвиль, нервно сжав руки.

– С тех пор, как я вернулся домой, я все время искал случая, чтобы сказать вам об этом, – произнес сэр Эдвард.

Леди Белвиль вздохнула.

– Я считала, что виной всему ваша печень, – ответила она, – вы всегда себя неважно чувствуете после этих поездок. Но, насколько я понимаю, случилось что-то более серьезное.

– Гораздо более серьезное, – ответил сэр Эдвард.

– Сколько?

Последнее слово леди Белвиль произнесла почти беззвучно, однако обе ее дочери замерли в страшном предчувствии, зная, насколько важен этот вопрос.

На минуту воцарилась напряженная тишина, и наконец сэр Эдвард вымолвил еле слышно:

– Тридцать пять тысяч фунтов.

– Эдвард!

У леди Белвиль перехватило дыхание. Прижав руку к сердцу, она спросила сдавленным голосом:

– Можете ли вы… можем ли мы… собрать такую сумму?

– Только если лишимся всего, – убито произнес сэр Эдвард. – Поэтому я и не решался сказать вам.

– О Эдвард, как вы могли! А как же девочки? Нужно готовиться к свадьбе Эстер, Люсинду уже пора вывозить в свет…

– Я знаю, знаю, – пробормотал сэр Эдвард, – я был глуп, я был не в себе, но этот Меридан задел меня за живое. Когда он принялся поддразнивать меня, обращаться со мной как с жалким провинциалом, я совершенно потерял голову и решил доказать, что я ему ровня!

– Меридан! – воскликнула леди Белвиль. – Ты имеешь в виду того самого графа Меридана?

Сэр Эдвард кивнул.

– А ваше письмо… это от него?

– Увы, дорогая, от него.

– Тогда… тогда я не понимаю… – сказала леди Белвиль, переводя недоумевающий взгляд с мужа на дочерей.

– Позвольте, я продолжу, – предложил сэр Эдвард.