Возвращение магии - Клейпас Лиза

Лиза Клейпас

Возвращение магии

Глава первая

Гэмпшир. 1832 год.

Конюшенный мальчик не должен был даже разговаривать с дочерью графа, а уж тем более влезать в ее спальню через окно. Господь знает, что с ним бы сделали, если бы поймали. Скорее всего, его бы высекли, прежде чем выгнать за пределы поместья.

МакКена влез по колонне наверх, обхватив своими длинными пальцами кованые железные прутья балкона на втором этаже. Она повисел мгновение, подтягивая ноги выше и хмурясь от напряжения. Закинув одну ногу на край балкона и, подтянув свое тело выше, он, кряхтя и ворча от прилагаемых усилий, наконец, оказался на твердой поверхности.

Он присел возле больших, стеклянных французских дверей и приложил руки к глазам, всматриваясь в комнату, где горела всего одна лампа. Перед зеркалом стояла девушка и расчесывала свои длинные темные волосы. Этот вид наполнил МакКену удовольствием.

Леди Алина Марсден, старшая дочь графа Уэстклиффа. Она была теплой, сильной духом и невыразимо красивой, во всех смыслах. Получив от своих нерадивых родителей почти полную свободу, она провела большую часть своей короткой жизни, бродя по просторам их поместья в Гэмпшире. Лорд и Леди Уэстклифф были слишком заняты своей светской жизнью, чтобы присматривать за собственными троими детьми. Совсем обычная ситуация для семей, населявших большие имения такие, как Стоуни Кросс Парк. Их всех устраивало, что дети ели, спали и играли подальше от родителей, если состояние позволяло, и имелось не одно поместье. К тому же ни граф, ни графиня в принципе не понимали значения слов родительская ответственность. Ни один из них не собирался следить за ребенком, который был всего лишь продуктом практичного и бездушного союза.

С тех самых пор, как МакКена попал в поместье в возрасте восьми лет, он и Алина были неразлучны уже десять лет. Они бегали босиком, лазали по деревьям, купались в речке. На их дружбу смотрели сквозь пальцы, потому что оба они были детьми. Но внезапно отношения между ними стали меняться. Ни один здоровый молодой человек не смог бы остаться равнодушным к ней, к Алине, которая в семнадцать лет была самой красивой девушкой на всей земле.

Сейчас Алина уже была готова ко сну, одетая в длинную, белую, чуть помятую хлопковую ночную рубашку. Когда она прошла через всю комнату, скудный свет лампы осветил сквозь тонкую ткань очертания ее груди и бедер, скользнул по блестящим, густым волосам. Внешность Алины располагала к остановке сердца и дыхания. Ее яркая красота смогла бы сделать даже из простой кухарки истинную королеву. Черты ее лица были идеальны и постоянно освещались улыбкой, в которой без остатка угадывались все ее эмоции. И, словно всего этого было не достаточно, природа наградила ее маленькой темной родинкой в уголке рта, которая, казалось, флиртовала с ее розовыми губами. МакКена неустанно думал о том, как будет целовать это крохотное, дразнящее пятнышко, а затем ее губы. Целовать и целовать до тех пор, пока она не задрожит и не обмякнет в его объятиях.

Не раз МакКена задавался вопросом как такой обыкновенный внешне человек как граф, в сочетании с графиней, обладавшей внешностью средней привлекательности, могли произвести на свет такую дочь, как Алина. По какому-то капризу судьбы, она унаследовала все самое лучшее от них. Их сын Маркус получился чуть менее удачно, более похожим на графа с его резко-вылепленным лицом и мощным, физически-развитым строением тела. Ливия, - как поговаривали многие, следствие одного из многочисленных адюльтеров графини, была симпатичной, но проигрывала Алине с ее яркой красотой, и некой темной магией.

Пока он наблюдал за Алиной, МакКена вдруг понял неприятную вещь: скоро у них не будет возможности проводить время друг с другом. Очень скоро любая фамильярность между ними будет опасна, если уже не сейчас. Стараясь забыть о своих мыслях, МакКена осторожно стукнул пальцами по французской двери. Алина повернулась на звук и уставилась на него без удивления. МакКена осторожно постучал еще раз, пристально наблюдая за ней.

Подняв руки к груди, Алина окинула его угрюмым взглядом.

-Уходи, - пробормотала она, кивнув на окно.

МакКена был удивлен и встревожен, весь день он задавался вопросом: что, черт возьми, он сделал не так. Насколько он знал, никто не уличил его в дурных шутках, он не влип в неприятности и не ссорился с нею. И, словно в награду за это, прождал ее два часа у реки сегодня в полдень.