Мой дорогой - Медейрос Тереза

Она неслышно скользила по каменным плитам в своих прежних козловых башмачках. Днем здесь постоянно мелькали лакеи и горничные, но сейчас никто ее не видел. Подойдя к высоким дверям, отделяющим холл от курительной комнаты деда, она чуть не позавидовала своей матери, у которой хватило духу убежать, не простившись с отцом.

Глубоко вздохнув, она тихо отворила одну створку двери. Глаза не сразу привыкли к сумраку, царившему в комнате. Наконец она разглядела тетку, сидевшую на стуле с высокой спинкой. Увидев девушку, Анна оставила вышивание и сердечно улыбнулась ей.

Эсмеральда поставила на пол свои вещи и устремила грустный взгляд на деда. Он сидел у камина в кресле на колесиках. Несмотря на жаркий огонь, его колени были укутаны шерстяным пледом. В одной руке герцог, который прежде не курил, держал курительную трубку. Плечи его сгорбились, и весь он выглядел маленьким и ссохшимся старичком, ничуть не похожим на властного и самоуверенного деда, приехавшего за своей внучкой на другой конец света.

Рядом на столике стояла открытая шкатулка розового дерева, из которой высовывалась пачка пожелтевших писем, старательно обвязанных выцветшей ленточкой. Эсмеральда без труда различила несколько листков, исписанных ее собственной рукой.

Слезы обожгли глаза девушки, жгучие слезы острой жалости к деду, но ничто уже не могло ее остановить. Решение было принято. Билли ждал ее в театре на Друри-лейн.

Она подошла ближе и встала перед дедом. Герцог продолжал рассеянно смотреть на танцующее пламя в камине.

— Прошлой ночью вы обвинили меня в том, что я ничем не отличаюсь от своей матери, — тихо сказала она. — Наверное, вы правы. Она пожертвовала всем самым дорогим, чтобы соединиться с человеком, которого полюбила. Даже одобрением любимого отца.

Эсмеральда сняла с себя медальон Лизбет и вложила его в руку деда.

— Мама любила вас до последнего дня. И я буду так же любить вас, — шепнула она ему.

Поцеловав Анну, Эсмеральда подхватила свои вещи и тихо выскользнула в коридор. Здесь она перевела дух и быстрыми шагами устремилась к выходу.

Анна отложила вышивание и встала. Собравшись с духом, она приблизилась к брату и взглянула ему в лицо.

— Реджинальд, если ты собираешься провести остаток жизни в этом кресле и лелеять оскорбленное самолюбие, — пожалуйста. Но я не останусь здесь, чтобы сочувствовать тебе. Мне вовсе не улыбается состариться в этом доме рядом с капризным мальчиком, которому давно пора было стать мужчиной.

Герцог очнулся от задумчивости и изучающе посмотрел на сестру.

— Это единственный дом, который ты знала, женщина. Куда же ты думаешь уйти?

Решительно сверкнув глазами, Анна гордо подняла голову.

— Туда, куда пойдет шериф Макгир. Если, конечно, он согласится взять меня с собой.

— А что, если ему не нужна острая на язык, стареющая ведьма вроде тебя?

Анна на секунду задумалась, затем весело улыбнулась.

— Тогда я сама вернусь в Каламити и выйду замуж за какого-нибудь красавца-ковбоя или за этого милого мистера Стампельмейера.

Чувствуя себя гораздо моложе своих лет, Анна быстро вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Не успела она пересечь холл, как гневный рев герцога нарушил похоронную тишину замка. Она остановилась, а затем решительно поднялась по лестнице. Громкий крик ее брата перешел в жалкие завывания.

Изо всех дверей показались удивленные лица. С верхней площадки лестницы свесились две головы в чепчиках горничных. Даже древняя Бриджит, последнее время не покидавшая кухню в подвале, приковыляла в холл, держась за стенку.

Анна сбежала вниз, держа в руках небольшую сумку, куда наспех побросала кое-какие вещи, и твердым шагом направилась к парадной двери. Она слышала резкие крики брата, но не собиралась и на этот раз позволить ему лишить себя, может быть последнего, шанса на счастье.

Вопли герцога прервались пугающими булькающими звуками. Затем внезапно в его комнате воцарилась тишина. Анна замерла всего в нескольких шагах от выхода.

— Черт бы тебя побрал! — в сердцах пробормотала она и наткнулась на испуганного лакея.

Резко развернувшись, она бросилась назад, намереваясь показать братцу, что значит фамильный гнев Уиндхемов. Распахнув дверь курительной, она застыла на пороге.

Реджинальд стоял рядом со своим креслом и изо всех сил сжимал свою трость.

— Нечего тут стоять с открытым ртом, как рыба на берегу! — заревел он, треснув тростью по полу. — Прикажи немедленно подать экипаж, женщина! Я нужен моей внучке!