Только он - Лоуэлл Элизабет

— Так вот оно что! Ты, стало быть, продалась за… — прохрипел Рено.

— Нет!!! — перебила его Виллоу И чуть спокойнее повторила:

— Нет! — Она посмотрела на брата прямо и открыто. — Я хотела бы, чтобы Калеб ухаживал за мной на ферме в Западной Виргинии… Чтобы он проливал бальзам на сердце папы, восхищаясь его чистокровными скакунами, отпускал мне комплименты за игру на спинете^[1] и хвалил мои пироги… Чтобы после обеда Калеб мог на веранде поговорить с моими братьями об урожаях, лошадях и погоде.

Рено начал было говорить, но понял, что у него не найдется слов, которые способны утишить ту боль, которая читалась в глазах Виллоу.

— Ничего этого быть не может, — продолжала Виллоу. — Мама и папа умерли… Земли пустынны… Братьев разбросало по всему свету… Осталось лишь пять лошадей

Рено потянулся к Виллоу, но она сделала шаг назад.

— Я не знаю, какое будущее ожидает меня, — сказала она звенящим голосом. — Но я знаю одно: если надо, я выскользну из своего прошлого, как змея выскальзывает из кожи… Из всего прошлого… Даже если это будет касаться тебя…

— Вилли, — зашептал, Рено, беря ее за локоть. — Не вырывайся, прошу тебя.

Проглотив комок в горле, Виллоу шагнула к брату и слегка прижалась к нему.

— Все образуется, — сказал Рено, закрывая глаза, чтобы не выдать своих чувств. — Все станет на свои места. Я позабочусь об этом.

* * *

Когда Калеб вернулся в лагерь, он увидел, что Виллоу выкладывает остатки вяленой оленины, которую они заготовили впрок в памятной высокогорной долине. Рено взял кусок, пожевал его и удивленно произнес:

— Оленина!

Виллоу кивнула.

— Мы накоптили ее в долине, где Дьюс приходил в себя после раны.

— Удивительно, что Калеб рискнул стрелять в оленя.

— Я и не стрелял, — пояснил Калеб из-за спины Рено. — Я выследил его и перерезал ему горло.

Рено повернулся с невероятной быстротой, удивленно повел бровью.

— Ты необычайно ловок… Буду иметь это в виду.

— Зачем? Ты ведь не олень, — не без колкости заметила Виллоу.

Улыбку Рено, адресованную Калебу, доброжелательной назвать было трудно. Совсем по-другому он улыбнулся Виллоу.

— Пойди и организуй костерок, — сказал Рено. — Я уже целую вечность не пробовал твоих вкусностей. Ты ведь даже в детстве пекла бисквиты, лучше которых я ничего не ел.

— Правда? — просияла Виллоу.

— Еще бы! Когда я возвращался с поля к ужину, я принюхивался к ветру на манер отцовских гончих. Если унюхивал бисквиты, я бежал на кухню и прятал несколько до прихода Рейфа. Я не мог съесть за один присест столько, сколько съедал он.

Виллоу засмеялась. Но тут же смех ее оборвался: она вспомнила, что времена эти безвозвратно ушли, а люди умерли.

— Но не опасно ли разводить костер?

— Сегодня достаточно безопасно. Что будет завтра… — Рено пожал плечами. — Сделай что-нибудь вкусное, Вилли. Когда еще мы сможем развести костер!

— Что ж, хорошо.

В молчании Калеб и Рено наблюдали за тем, как Виллоу хлопочет у костра. Когда ужин был готов, мужчины принялись за еду, и оба ели быстро, аккуратно, ничего не оставляя после себя.

После ужина Рено возобновил вопросы о семейных делах. Калеб поднялся и пошел готовить постель. В темноте до него доносились приглушенные голоса брата и сестры, иногда долетал тихий смех и отдельные слова воспоминаний о временах, которые никогда не вернутся.

Калеб видел, как любила Виллоу зеленоглазого красавца-брата, и от этого холодок пробегал у него по позвоночнику, ибо надежда на то, что Виллоу поймет его, слабела с каждой минутой. Виллоу не знала недостатков Рено, не знала, что он может быть совсем другим с людьми, которые слабее его. Об этих качествах Рено не знал и Вулф. Эта сторона его характера слишком поздно стала известна Ребекке, и она поплатилась своей жизнью и жизнью ребенка.

Калеб мрачно резал и складывал хвойные ветви, сооружая постель под прикрытием невысокой ели. Временами наступала полная тишина, и не было слышно ничего, кроме редких вздохов ветра да полуночного лепета крохотного ручья. Затем он услышал, что к нему приближается Рено

Калеб повернулся быстро и бесшумно, как змея. Освещенный луной, у кромки луга стоял Рено и смотрел на постель, которую соорудил Калеб.

— Где ты спишь? — холодно спросил Рено

— Здесь.

— Ты не похож на человека, который нуждается в матрасе