Колдунья моя - Смолл Бертрис

— Ах, колдунья! — простонал Жосслен. — Если не хочешь, чтобы наша любовь началась в лохани, прекрати это!

— А я и не знала, что можно заниматься любовью в воде! — Мэйрин лукаво заглянула в лицо Жосслену и проговорила сладким голоском:

— Мне очень нравилось купать тебя, милорд. Мне этого вполне достаточно. А ты затащил меня в лохань и испортил сорочку. Тебе не стыдно?

— Нет, — тихо ответил он. Золотисто-зеленые глаза блестели от желания.

— Помоги мне выбраться отсюда, — шепнула Мэйрин. От этого взгляда ей казалось, что все ее тело тает и растворяется.

Жосслен неохотно разжал объятия и помог ей подняться. Мэйрин торопливо ступила на пол и наклонилась, чтобы домыть Жосслена. Ее длинные волосы промокли, но она не замечала этого.

Когда она выбиралась из лохани, Жосслен наконец смог разглядеть ее как следует и буквально задохнулся при виде ее красоты. Чтобы возбудиться, ему достаточно было просто смотреть на нее. Мэйрин прекрасна, и она целиком принадлежит ему!

С бешено бьющимся сердцем Мэйрин опустила глаза, чтобы утаить мысли от Жосслена. Ополоснула его несколькими ведрами воды, и Жосслен поднялся. Скрывать, как он сильно желает ее, теперь было невозможно. У Мэйрин пересохли губы, когда она увидела напрягшийся мощный ствол среди темно-русых завитков между его худощавых бедер. Вот орудие, которое сокрушит ее девственность! И как же она счастлива, что его сейчас произойдет! Вытерев Жосслена насухо льняным полотенцем, она хрипло проговорила:

— Надо идти в постель, милорд, иначе мы простудимся. Не говоря ни слова, Жосслен взял у нее из рук полотенце и бережно обтер ее влажную гладкую кожу, которая уже почти высохла от жара в камине. Руки его задержались на ее грудях, пальцы принялись медленно вторить их очертаниям, затем стали двигаться вокруг сосков, пока те не затвердели. Опустившись на колени, Жосслен медленно стянул вниз ткань разорванной сорочки, обнажив сначала живот, затем — пухленький холмик лона. Осторожно проведя пальцами вдоль прикрытой огненно-рыжими завитками щели, он почувствовал, как Мэйрин затрепетала всем телом. Тогда он подхватил ее на руки, перенес по коридору из гостиной в спальню и положил на постель.

В неровном свете свечей на ее теле плясали черные тени. Жосслен застыл, любуясь ее красотой. Но когда Мэйрин призывно протянула к нему руки, он не смог противиться этому зову. Он опустился рядом и прижался к ней всем телом в тесном объятии. Мэйрин не скрывала своего блаженства, и Жосслен улыбнулся: это чрезвычайно льстило его самолюбию. Он еще никогда не встречал женщины, с такой готовностью принимающей ласки мужчины. Страстность Мэйрин восхищала его, она еще сильнее разжигала в нем желание. Рука скользнула вдоль ее спины и нежно сжала гладкую ягодицу; и, к его удивлению, Мэйрин проделала то же самое.

— У тебя такая нежная кожа! Даже там, где мускулы, — пробормотала Мэйрин.

Этого Жосслен никак не ожидал! Все женщины, с которыми он имел дело до сих пор, просто лежали спокойно, предоставляя ему наслаждаться их телом. А Мэйрин оказалась такой же искусной, как и он! Это так неожиданно, но Жосслен решил, что в этом есть свои преимущества.

— У тебя тоже, — ответил он, внезапно почувствовав некоторую комичность ситуации.

Они продолжали ласкать друг друга, и Жосслен, к своему удивлению, обнаружил, что хочет быть с ней очень нежным, несмотря на то что она — вдова. Он не помнил, чтобы когда-либо обращался с женщиной так осторожно. Усевшись верхом на ее бедра, он снова стал ласкать ее груди, а затем наклонился и прильнул губами к соску.

Мэйрин почувствовала, как горячие губы сомкнулись на ее нежной плоти, и тело непроизвольно подалось навстречу этой ласке. Грудь ее сладко заныла. Обхватив пальцами голову Жосслена, Мэйрин вцепилась в его волосы, как кошка. Жосслен в ответ на это слегка сдавил зубами чувствительный сосок, но через мгновение на месте зубов уже оказался влажный язык, торопящийся загладить нанесенную обиду. «Как чудесно вновь быть любимой!»— подумала Мэйрин. Ей захотелось, чтобы Жосслен испытал такое же блаженство, какое доставляли ей его губы и язык, его чуткие пальцы.

Язык Жосслена уже двигался вдоль ложбинки между ее грудями, вниз, к пупку, оставляя за собой пылающий след на коже.

— Ты восхитительна, колдунья моя, — прошептал он. — Я хочу покрыть поцелуями каждый дюйм твоего тела!

— Нет, нет! — воскликнула Мэйрин. — Позже! Позволь мне немного полюбить тебя, Жосслен!