Тайная песня - Коултер Кэтрин

Роланд пригубил свой кубок и услышал звонкий смех Дарии. Он согрел его больше, чем сладкое вино. Неожиданно Роланд вспомнил, как вошел вместе с ней в собор в Рексеме, чтобы укрыться от бесконечного уэльсского дождя. Он был тогда слабее новорожденного младенца: горло болело, голова кружилась, и вскоре сознание покинуло его, и он медленно осел на пол. Больше он ничего не помнил, и его это удивляло.

Два дня изгладились из его памяти. Два дня, до того как он открыл глаза и увидел Дарию, стоявшую над ним. Неужели в одну из этих ночей он лишил свою жену невинности?

***

Грелем де Мортон ликовал, ибо с восточной стороны его лагеря находился плененный граф Реймерстоун. Затем он услышал женский голос и поднялся, швырнув на землю кубок с элем, когда узнал голос Кассии. И вот она уже бежит к нему, словно он был завоевателем этого проклятого мира, одетая в мужской камзол, штаны и шляпу с перьями, и смеется.

Он схватил ее и прижал к себе. Кассия что-то беспрерывно говорила и радовалась, что он поймал графа.

Грелем отстранил жену и постарался напустить на себя грозный вид, что удалось ему без труда, поскольку он был полуодет, приготовившись смыть пот с грязного лица и тела. При таком огромном росте и атлетическом сложении он мог выглядеть устрашающе, как дьявол.

– О, – протянула Кассия, оглядывая его с головы до ног, и лучезарно улыбнулась. – Ты почти голый, Грелем.

Он сжал ладонями ее талию и поднял. Когда ее лицо оказалось на одном уровне с его глазами, он сказал:

– Что ты делаешь в моем лагере, диком и пустынном месте вдали от Уолфетона? Ты в мужской одежде и смеешься как полоумная. Я слышал твое бессвязное бормотание и ничего не понял. Ну, мадам, теперь объясните мне, чему я обязан счастью видеть вас здесь…

Она расхохоталась, прильнув к его губам.

– Я все расскажу тебе, мой милорд, если ты опустишь меня на землю. Я бы выпила эля. Эта охота вызывает ужасную жажду.

– Кассия!

Жена, пританцовывая, отошла от него на несколько шагов, и он покачал головой, зная, что со временем она ему все расскажет. Потом начал мыться. Кассия выхватила у него из рук мокрый кусок холста, и он застонал от удовольствия, когда она стала тереть ему спину.

Теперь Грелем был совершенно нагим. Они остались одни в палатке, и Кассия стояла между его ног, массируя пальцами его голову.

– Я волновалась за тебя, Грелем.

– Зря. Граф Реймерстоун, разумеется, не ожидал моего появления, так что я захватил его отряд вместе с ним без всякого кровопролития. Он лежит в палатке, и Рольф с тремя рыцарями охраняют его.

Граф очень удручен и никак не может понять, почему я, незнакомец, взял его в плен.

– Пусть негодяй помучается подольше.

– Расскажешь мне, что ты сделала, Кассия? – спросил он мягко.

– Да, милорд. Со мной граф Клэр и четверо его людей.

– Что, что?

Заметив его неподдельное изумление, она самодовольно улыбнулась.

– Я должна была отплатить Дарин за спасение твоей жизни. О да, я подслушала, когда Рольф говорил о том, что ты поехал за графом Реймерстоуном. И пока ты отсутствовал, пришло великолепное известие из Уолфетона. Граф Клэр приехал в Корнуолл, чтобы попытаться похитить Дарию снова. Нет, Грелем, не ори на меня, милорд, потому что на моей стороне здравый смысл.

Лицо Грелема было мрачным и бледным. Неужто это его жена – его маленькая дерзкая насмешница!

– Продолжай, – сказал он, хотя вовсе не был уверен в том, что хочет слышать остальное.

Счастливая Кассия, не подозревавшая о сомнениях своего мужа, сказала:

– Я сочла это знаком свыше, Грелем, пойми. Ты уехал, и я восприняла это как божественный приказ действовать. Никто из моих людей – вернее, твоих людей – не был ранен. Граф Клэр лежит связанный в маленькой рощице позади твоего лагеря.

У этого человека необычайно рыжие волосы – я никогда не видела таких рыжих волос. Этот идиот намеревался проникнуть в Чантри-Холл, похитить Дарию и скрыться с ней. Теперь он наверняка так же несчастлив, как граф Реймерстоун.

Грелем уставился на свою жену, на свою хрупкую, белокожую, миниатюрную женушку.

– Мне следует побить тебя, – буркнул он.

– Умоляю вас, милорд, не делать этого, поскольку я страшно устала от охоты за графом.

Он выпрямился во весь свой огромный рост. Капли воды на его обнаженном теле сверкали при свете единственной свечи, как алмазы. Накидывая ночное одеяние, он услышал ее тихий голос: