Изумруды пророка - Бенцони Жюльетта

Вывод напрашивался сам собой: надо было отправляться в Лугано, и чем скорее, тем лучше. Наполнив свои просторные легкие изрядной порцией свежего воздуха, Альфред Оллард пустился бежать так быстро, как только позволяли ему его коротенькие ножки. Он спешил к маленькой гостинице в Лангенфельсе, где его дожидался товарищ по злоключениям, тот самый человек, которому так хорошо удавались своевременные повреждения телефонных линий...

Несмотря на то, что стояла зима, погода в Лугано была чудесная. Ласковое солнышко нежно поглаживало обрамленные аркадами улицы и дома, выстроенные в итальянском вкусе, отражалось в воде прекрасного озера и заливало сиянием склоны окружавших его величественных Итальянских Альп, сплошь заснеженных, кроме горы Сан-Сальваторе, до самой вершины поросшей лесом. Наши путешественники прибыли в Лугано среди ночи и потому в первые минуты вынуждены были довольствоваться теплом, ощущавшимся уже на террасе вокзала, за которой лишь угадывался расстилавшийся вокруг пленительный пейзаж. Но ближе к полудню, устроившись в запряженной парой лошадей коляске, которая должна была отвезти его на виллу «Клементина», где жил граф Манфреди, Альдо сумел ненадолго отвлечься от всех забот и насладиться прогулкой. Обсаженная деревьями набережная незаметно переходила в идущую вдоль озера дорогу, откуда видны были холмы, покрытые садами и виноградниками и сверкавшие на темном фоне каштановых лесов и орешника, словно драгоценные камни на бархате раскрытого футляра. Среди всего этого были рассыпаны прелестные деревушки и уединенные виллы.

Если жилище графа Манфреди, возвышавшееся над садами, уступами спускавшимися к самому озеру, было и не самым большим, то уж точно самым красивым и выделялось чистотой стиля: увенчанное фронтоном центральное строение с лоджией и расходящиеся от него два крыла с выстроившимися вдоль террас статуями. Перед фасадом пестрели узорные клумбы. Густая и плотная зелень великолепно оттеняла белизну и изящество здания.

Альдо заранее предупредил Альберто Манфреди о своем приезде, и тот как раз возвращался из сада, когда коляска с гостем остановилась у ступеней крыльца. Его радость при виде гостя была, несомненно, искренней, и Альдо ее разделял: его встречи с веронцем всегда доставляли удовольствие обоим. Манфреди в то время было около пятидесяти, но выглядел он лет на десять моложе, несмотря на роскошную седую шевелюру, спускавшуюся сзади на шею и так чудесно обрамлявшую его смуглое лицо с властными чертами. Впрочем, суровость черт смягчалась обаятельной улыбкой, озарявшей лицо не только блеском крепких белых зубов, но и сиянием больших серых глаз. Рукопожатие графа было крепким и надежным, и то же ощущение надежности исходило от всего его стройного мускулистого тела, которое безупречно облегал костюм из английской фланели.

– Вы и представить себе не можете, какую радость доставили мне своим приездом! – воскликнул он, взяв гостя за руку, чтобы ввести его в дом. – Я бы даже сказал, что вас послало само небо: я как раз собирался ехать в Венецию, чтобы попытаться вместе с вами подобрать подарок, который доставил бы удовольствие моей жене, у нее скоро день рождения...

– Все дело было в этом подарке? Вы хотели купить еще что-нибудь из бирюзы?

– Нет, мне нужен жемчуг. Анналина обожает жемчуг, и мне хотелось подарить ей что-нибудь очень красивое и, если возможно, обладающее историей...

– Буду ли я иметь честь засвидетельствовать ей свое почтение?

– Не сейчас. Она только что вместе с кухаркой отправилась за покупками. Вам ведь, наверное, известно, какая она великолепная хозяйка? Да, сейчас ее, к сожалению, нет дома, но это позволит нам спокойно поговорить...

Они вошли в маленькую гостиную, где солнце празднично играло в гранях старинного хрусталя, заполнявшего целую витрину и, казалось, окрашивало своим теплым светом золотистую бархатную обивку удобных кресел. Это была уютная комната, украшенная рождественскими розами, голубыми гиацинтами и белыми тюльпанами, и все здесь дышало покоем и счастьем. Каждая мелочь – забытый на спинке кресла муслиновый шарф, серебряная рамка с фотографией счастливой четы на прелестном бюро эпохи Людовика XV, раскрытая книга, придавленная на недочитанной странице парой очков, весело горевший в камине огонь – уверенно напоминала о мгновениях драгоценной близости, которую ближайшие события, возможно, поставят под удар.

Граф предложил Морозини что-нибудь выпить, но тот всем прочим напиткам предпочел кофе: слишком давно ему не приходилось пить кофе, действительно заслуживающий это название!