Ночные услады - Райс Патриция

Почувствовав, что девушка сдалась, Филипп опустился на нее всем телом, и Эльвина жадно обняла его. Сладкий запах ее волос наполнил ноздри, когда она потянула к себе его голову, чтобы поцеловать в губы. Она была такой тоненькой, что Филипп боялся раздавить ее, но жадность, с какой Эльвина прижималась к нему, заставляла забыть об осторожности.

Она и представить не могла, какое неописуемое наслаждение ждет ее в его объятиях. То, что происходило между ними, не могло быть грехом, ибо грех не бывает таким прекрасным и чистым. В тот момент, когда Филипп осторожно развел ее ноги, на глаза Эльвины, плакавшей очень редко, навернулись слезы радости.

Филипп едва ли заметил это, так как тело ее раскрылось, впуская его в себя. Шепча бессвязные слова страсти, покрывая поцелуями ее лицо, он давал Эльвине привыкнуть к себе.

Она крепче обняла Филиппа, словно ища у него защиты, когда он попытался войти поглубже и преодолеть тот барьер, который отделяет девушку от женщины. Она выгнулась ему навстречу, соски ее напряглись, ногти впились ему в спину.

Еще минута — и Эльвина стала частью Филиппа. Она и ее могучий рыцарь превратились в одно существо, и в тот миг, как наступил пик наслаждения, она взмыла в небеса.

Прижавшись друг к другу, они лежали, словно покачиваясь на волнах. Он все еще находился в ней, и только сейчас Эльвина осознала, как легко Филипп мог причинить ей боль, заставить ее страдать. Но он был нежен с ней. В порыве восторга лоно ее сжалось, вызвав у Филиппа удовлетворенный вздох.

Он был более чем нежен, и Эльвине захотелось еще ласк. Еще удовольствия. И от этого она покраснела.

Филипп тихо засмеялся.

— Поздновато для смущения. Ты любила необузданно и страстно, не сдерживая своих эмоций, как это редко бывает с женщинами. Ты подарила мне большое удовольствие, маленькая разбойница, и не превращайся сейчас в скромницу.

Эльвина лучилась гордостью.

— Спасибо, что проявили ко мне доброту, милорд. Я всегда буду стараться угодить вам. — Приподнявшись на локте, чтобы лучше видеть его лицо, она спросила: — Это всегда бывает так, как сейчас? Меня готовили к боли и неприятным ощущениям. Знай я, что на самом деле это дает такое наслаждение, я бы давно уже попробовала.

Расхохотавшись, Филипп обхватил ладонями ее ягодицы и, оставаясь в ней, перевернулся на спину. Зачарованный ее взглядом, укрытый пушистой пеленой ее волнистых светлых волос, он не рассердился на Эльвину за эти чистосердечные слова.

— Тебе не удастся вырвать у меня признание в том, что я не знал женщины, с которой мне было бы так же хорошо, как с тобой. Для большинства людей соитие лишь способ разрядить напряжение. Нам с тобой повезло больше, чем другим. Не искушай судьбу и меня, пытаясь искать того же в других местах.

Филипп накрыл ладонью ее грудь, отметив про себя, как быстро напрягся сосок под его прикосновением. Реакция его тела была столь же стремительной.

На этот раз ему хотелось взять Эльвину без оглядки, всю, так, чтобы она поняла всю полноту его обладания ею. Сделав первый глубокий толчок, Филипп предупредил ее о своих намерениях.

Глаза Эльвины широко распахнулись, ей показалось, что он проткнул ей живот, таким глубоким было проникновение. Встревоженная, она смотрела ему в лицо, но в глазах читалась лишь страсть. Ладонь Филиппа легла на ее ягодицы, он усадил Эльвину поудобнее, и она расслабилась, с жадностью вбирая в себя то, что он предлагал ей.

— Мне не придется ничего искать в других местах, если вы всегда будете столь же страстны, милорд, — промолвила Эльвина, отвечая на его восхищенный стон.

— Ты — норовистая лошадка, но скоро я уломаю тебя и приучу к своему седлу.

С этими словами Филипп во второй раз накрыл Эльвину своим телом.

— Мне кажется, После того, что произошло между нами, ты можешь называть меня по имени. Меня зовут Филипп, мне было бы приятно услышать, как ты произносишь мое имя.

— Филипп, — медленно проговорила Эльвина, словно пробуя слово на вкус. Вот уже много лет на английском престоле не было англичан и придворные все сплошь говорили по-французски, так что Эльвина ничего не имела против того, что избранник ее нормандских кровей. С удовольствием она еще раз произнесла его имя: — Филипп, сделай, чтобы я любила тебя снова.

Глядя в ее невинные глаза, Филипп думал о том, как удивительно мелодично звучат в устах Эльвины слова его родного языка. И еще, была ли оговорка случайной? Или она знала, о чем говорит? Не «люби меня», а «сделай, чтобы я любила тебя». Эльвина была отчаянно хороша, настоящая искусительница, но он знал о жизни больше, чем она. Филипп знал, что будет обладать этой женщиной до тех пор, пока будет нуждаться в ней, а когда она ему надоест, без колебаний бросит. Должно быть, расчетливая и практичная Эльвина понимала это.