Песня сирены - Холт Виктория

— Бедный Бенджамин! — произнесла она. — Он так долго любил тебя! Эта мысль появилась у него, как только он узнал, что ты ему не сестра. Он жил ради того дня, когда поведет тебя к алтарю, и, должна сказать, что и я была бы рада такой невестке.

— Милая Харриет, для меня была бы заманчивой перспектива иметь тебя свекровью, но даже это не может быть решающим поводом для замужества — Для тебя это было бы хорошо, Карлотта: с Бенджи тебе будет неплохо. Он очень похож на своего отца, а лучшего мужа, чем мой Грегори, невозможно себе представить. — Она серьезно посмотрела на меня и добавила:

— С Бомонтом Гранвилем ты станешь очень несчастна.

Я отвернулась, а она продолжала:

— Да, так будет. О, я согласна, что он очарователен. Я могу представить, как он сейчас живет где-то в роскоши, восхваляя собственную хитрость. Он не может вернуться в Англию: его кредиторы разорвали бы его, как стервятники Я недоумеваю, где он может быть. Не думаю, что в Венеции. Я несколько раз писала своей подруге, Контессе Карпори, у которой есть собственное палаццо там, где она родилась. Она знает Бо, он достаточно известен в Венеции. Она пишет, что его там нет, и, если она услышит о его возвращении в один из городов Италии, она даст мне знать об этом. Не думай больше о нем, изгони из мыслей! Это было приятно, не так ли? Можешь ты взглянуть на все это как на эпизод?

— Это был такой упоительный эпизод, Харриет!

— Конечно, так и должно быть. Наверное, он потрясающий любовник, но в мире есть и другие. Все, что он хотел от тебя, — это твое наследство, Карлотта.

— Но почему же он не остался, чтобы заполучить его?

— Единственной причиной может быть то, что его привлекла более заманчивая цель, больше я ничего не могу предположить. Он задолжал всем вокруг, он не мог более показываться своим кредиторам. А может, он испугался твоего дедушки. Карлтон Эверсли пользуется большим влиянием при дворе и мог бы уничтожить Бо, если бы тот появился. Но мне не кажется, что Бо принадлежит к тому типу людей, которых легко заставить свернуть с избранного пути. Ты должна посмотреть правде в лицо, Карлотта. Единственный вывод — он почуял где-то более заманчивую добычу и ринулся за ней.

— Харриет, прошло почти три года.

— И ты достигла совершеннолетия. Забудь его, начни все сначала. У тебя есть все, о чем только может мечтать девушка: ты наделена красотой, которая делает тебя неотразимой почти для всех мужчин, и ты состоятельна, мое милое дитя. Что бы я сделала, имея в твоем возрасте такое богатство!

— Ты смогла неплохо устроиться и без этого.

— У меня были годы борьбы. Да, я наслаждаюсь ею, в моей крови есть тяга к авантюрам, но иногда я творила такие вещи, которых делать не надо бы. Карлотта, забудь о том, что прошло, смотри вперед. В будущем тебя ждет счастье. Не хочешь быть с Бенджи — не надо, хотя, я надеюсь, по ряду причин, что вы будете…

— Одна из них — мое наследство?

— Одна из них — наследство. Но позволь и мне сказать то, что касается Бенджи: он получит наследство после своего отца и унаследует мне. Если тебе нужен муж, а не дьявольский любовник, лучшей партии ты не сделаешь.

Харриет поцеловала меня и показала наряды, в которых собиралась пойти на торжество в честь моего совершеннолетия. Она произвела на меня должное впечатление, как и всегда ей это удавалось. Эверсли был полон, в Довер-хаусе тоже были гости, торжество кипело. Мое совершеннолетие. Я должна была выслушивать воркотню Салли Нулленс, которая рассказывала, что я была самой непослушной из всех детей и у меня была самая мощная пара легких, которые я пускала в ход, когда хотела чего-то.

— Были некоторые, которые предпочитали дать тебе требуемое, — поясняла она, — но я поступала по-другому. Когда ты мне сильно мешала, я задавала тебе хороший шлепок — ты знала, что только это и можешь от меня получить, и не таила обиды.

А затем была Эмили Филпотс:

— Я скажу тебе, что ты привела в беспорядок свои прелестные наряды, но ты выглядишь в них так очаровательно, что приятно смотреть на тебя. Ты не изменилась, мисс Карлотта. Мне жалко того мужчину, который получит тебя, да.

Я, конечно, могла бы ответить, что так как ни один мужчина не проявил желания получить Эмили, то она и не может судить об этом, но я всю жизнь любила их обеих, они были неотъемлемой частью моего детства.

Дамарис ходила вокруг меня с выражением благоговейного восторга на лице. Ей сейчас было одиннадцать — довольно крупная и толстая. Ее обожание раздражало меня, боюсь, я не слишком хорошо относилась к ней. Она постоянно возилась с больными животными и очень переживала, если они умирали. Она обожала свою лошадь и действительно была превосходной наездницей. Дамарис была любимицей Салли Нулленс и Эмили Филпотс, у нее были очень правильные легкие, и она не слишком часто их упражняла, и я уверена, что она держала свои наряды в полном порядке, но я чувствовала глубокое удовлетворение, что в них она никогда не сможет быть такой красивой, как я.