Ночные услады - Райс Патриция

Тильда подозрительно взглянула на округлившийся живот Эльвины.

— Так он женится на тебе теперь?

— Он не может. Церковь не освятит брак между теми, кто виновен в прелюбодеянии.

Эльвину разбудил детский плач. Сквозь узкие щели окон струился свет. Мальчик проснулся и извещал об этом мир. С улыбкой она подошла к колыбели. Ради этого мгновения стоило рискнуть всем, даже собственной жизнью.

Эльвина развернула пеленки, и мальчик, прекратив плакать, заулыбался, протягивая к ней ручонки.

Эльвина прижала лопочущего малыша к груди. По щекам ее текли слезы счастья. Ребенок пошел в отца — храбрый, не боялся чужих и, как отец, не упускал случая коснуться ее волос. Обменявшись улыбками с Тильдой, Эльвина осторожно распутала локон, который мальчик накрутил на палец.

Ночью у дверей детской была выставлена стража. Часового выбрали из числа верных людей Филиппа. Не в силах расстаться с двумя самыми близкими ей людьми ни на минуту, Тильда попросила часового принести поесть. Воин отказался покинуть пост, передав просьбу Тильды товарищу.

Услышав обмен репликами, Эльвина напрямую обратилась к часовому:

— Сэр Энтони, еда, приготовленная кем-то из приближенных хозяйки Данстона, может быть отравлена. Нам следует полагаться лишь на своих.

И Тильду, и Энтони поразили слова Эльвины, однако оба согласились, что крайняя осторожность необходима. Впрочем, это не помешало Тильде и Энтони затеять спор по поводу того, кто должен отправиться за едой.

Эльвина начинала терять терпение.

— Разве у ребенка нет кормилицы? — спросила она у Тильды.

— В ожидании твоего приезда я распорядилась отнять малыша от груди. Если нам придется бежать отсюда в спешке, голодный кричащий ребенок будет нам помехой. Но я не подумала о том, что ребенка могут отравить. Да и к чему им давать яд ребенку?

Эльвина, обрадованная тем, что Тильда все так же умна и предусмотрительна, благодарно улыбнулась.

— Прости, нянюшка. Я не предполагала, что ты ждешь меня. Но раз уж тебе тут ничего не грозит, ты и сходи за едой. Сэр Энтони в случае беды защитит нас. У него есть меч, а у тебя — лишь язык, и хоть он и острый, но не настолько, чтобы убить злоумышленника.

Дверь за Тильдой закрылась, и Эльвина наконец осталась наедине со своим ребенком. Несмотря на значительность и торжественность момента, нельзя было забывать о собственной безопасности. Уложив мальчика в колыбель, Эльвина поспешно надела свой маскировочный наряд.

Еще до того как вернулась Тильда, сэр Энтони шепнул Эльвине, что сюда идет хозяйка замка. Сердце Эльвины учащенно забилось. Дрожащей рукой она проверила, надежно ли пристегнута к парандже черная сетка-вуаль.

Леди Равенна взглянула на новую няньку, присланную мужем, с нескрываемым подозрением.

— Открой лицо, — приказала она вместо приветствия. Эльвине оставалось лишь молиться. Вот и пришел момент, которого она так боялась.

— Сэр Филипп сказал, что я могу не делать этого. Я согласилась отправиться сюда вместо монастыря лишь потому, что сэр Филипп позволил мне не открывать никому своего лица.

— Надо же! Откуда же мне тогда знать, что ты не смазливая девка, с которой спутался мой муж? Открой лицо, или я велю сбросить тебя с башни.

— Она говорит правду, миледи. Я слышал, как сэр Филипп давал ей обещание, да и весь королевский двор знает о несчастии леди. Кто-то поджег полог ее постели, и она чудом осталась жива. Эта леди благородного происхождения, но замуж ей теперь не выйти, потому что ни один мужчина не может смотреть на нее без отвращения.

Сэр Энтони дословно повторил историю, придуманную Эльвиной. Казалось, уродство оттолкнет леди Равенну, но случилось наоборот. Она подошла поближе, явно заинтригованная, пытаясь рассмотреть лицо няньки сквозь закрывающую его густую черную сетку, затем обошла новую няньку кругом. Ребенок, ползавший по полу у ног леди Равенны, казалось, ничуть не интересовал ее.

— Но руки у нее совсем не обожжены, — заметила леди Равенна.

Эльвина с трудом сохраняла спокойствие под пристальным взглядом хозяйки Данстона.

— Лучше бы мне умереть той ночью, — сказала она низким измененным голосом. — Да, руки у меня зажили. Я могу держать ими ребенка, не напугав его и не причинив ему вреда, но, увидев мое лицо, он наверняка перепугался бы и мне пришлось бы покинуть этот дом. Ваш муж обещал мне, что здесь я найду убежище и приют.

Леди Равенна обернулась к Энтони: