Дитя любви - Холт Виктория

— Я всегда к вашим услугам, — ответил он.

— Кажется, это хорошая мысль, Присцилла, — сказала Харриет.

Я не ответила: мной овладело беспокойство. Аптекарь взбалтывал что-то в одной из бутылочек. Я подумала: «Пока что Гранвиль не делает нам ничего плохого, но что все это значит?»

— Тогда мы зайдем за тобой чуть позже, — сказала Харриет. — Через полчаса, ладно?

Аптекарь ответил, что к этому времени я уже буду готова.

— Это прекрасный выход из положения, — сказала Карлотта, — а потом мы отвезем тебя домой.

Я проводила их взглядом. У дверей Гранвиль повернулся и еще раз взглянул на меня. Я не могла понять, что у него на уме, но чувствовала эту его вечную усмешку.

От запахов аптеки меня начало тошнить. Я наклонилась и стянула чулок: моя нога страшно опухла. Аптекарь склонился над ней и помазал поврежденное место чем-то прохладным. Боль в ноге слегка успокоилась, но ничто не могло успокоить боль в моей душе.

Что это могло значить? Ну почему я подвернула ногу именно в этот момент? Вероятно, потому, что при виде его мои руки и ноги сковал необъяснимый ужас!

Так домой он отвезет нас в своей коляске! Мне следовало бы отказаться от этого, потому что потом его пригласят в дом, угостят вином, предложат перекусить. На Харриет он произвел большое впечатление, это было видно невооруженным глазом.

Я должна напомнить ей, кто он такой. Может, она вспомнит, когда услышит его имя? То, как избил его Ли в Венеции, вызвало толки, но это было пятнадцать лет назад. Как только смогу, я сразу напомню Харриет о нем, ибо в его знакомстве мы совсем не нуждались!

Аптекарь без перерыва расхваливал свои мази и лосьоны. Он пытался продать мне что-нибудь из своего товара: мыло для лица, которое делало кожу нежной, как у ребенка, специальные лосьоны, чтобы красить седые волосы. В его распоряжении имелись и изысканные духи для джентльменов, а для женщин его аптека была настоящей сокровищницей.

Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза: мои мысли были далеко от аптеки.

Через полчаса Бомонт Гранвиль, Харриет и Карлотта вернулись. Последняя была в полном восторге: их провели по чудеснейшим лавкам, их добрый друг знал все самое лучшее на рынке и позаботился о том, чтобы они покупали товары только прекрасного качества.

— Вы можете ходить? — Голос его был мягок и заботлив, хотя в глазах по-прежнему играла насмешка.

— Я хотела бы поехать домой! — ответила я.

— Моя карета уже здесь, вам надо всего лишь выйти из аптеки.

— Но сначала, — напомнила я ему, — мы должны расплатиться с аптекарем, который так помог мне. Он пренебрежительно махнул рукой:

— У него есть мой счет, это уже мои проблемы.

— Я и слышать об этом ничего не хочу! — ответила я.

— Да ничего, пустяки.

— Прошу вас, скажите, сколько я вам должна? — обратилась я к аптекарю.

— Я запрещаю! — приказал Гранвиль. Аптекарь виновато посмотрел на меня и развел руками.

— Я не могу позволить этого! — настаивала я.

— Значит, вы лишите меня этого удовольствия?

Я достала из кошелька несколько монеток и положила их на прилавок. Аптекарь беспомощно взглянул на них. Я поняла, что он очень боится Бомонта Гранвиля.

— Ну тогда хоть не отказывайтесь от удобств моей кареты.

— В этом нет нужды, — ответила я. — Мы можем подождать, пока прибудет наша, надо только послать за ней.

— Да что на тебя нашло? — рассмеявшись, спросила Харриет. — Очень невежливо с твоей стороны отказываться от столь любезно предложенной помощи!

Он помог мне сесть в карету. Карлотта села рядом со мной, а он и Харриет расположились на противоположном сиденье.

— Какое приключение! — воскликнула Карлотта. — Как твоя нога, Присцилла?

— Гораздо лучше, спасибо.

— Это было такое изумительное утро! Сначала все эти прекрасные шелка, а теперь вот это… О, я же не купила веер! Я совсем про него забыла!

— Ничего, — сказала Харриет. — У тебя и так было очень интересное утро! А как же бедная Присцилла? Моя дорогая, я надеюсь, что сейчас боль утихла немножко?

Я сказала, что после того, как аптекарь перевязал мне ногу, стало значительно лучше.

— О, прости меня! — тут же воскликнула Карлотта. — Я совсем не хотела сказать, что хорошо, что ты подвернула ногу!

— Я поняла, — ответила я, и она подарила мне одну из своих ослепительных улыбок.

Мы подъехали к дому, и Бомонт Гранвиль соскочил, чтобы помочь нам выйти.