Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис

Джордан усмехнулся:

— Прямо под тобой, так что если ты отпустишь веревку, ты меня раздавишь.

С этими словами он начал спускаться вниз.

Четыре фута.

Шесть.

Двенадцать футов.

Он остановился и помахал Алексу.

Алекс медлил, глядя вниз, на землю.

Черт подери, и можно ли его винить? Мальчишке ведь всего семь лет! Джордан решил уже лезть обратно за Алексом, но тут мальчик начал спускаться. Джордан облегченно вздохнул. Он подождал, пока Алекс окажется прямо над ним, а потом снова начал спускаться.

Двадцать пять футов.

Тридцать.

Со стороны бастиона донесся крик! — Быстрее! — крикнул он Алексу: теперь, когда из заметили, можно уже было не шептать. Он спрыгнул на землю. — Прыгай! Я тебя поймаю!

Алекс отпустил веревку и упал ему в руки.

— Джордан, они собираются стрелять! — крикнул Алекс, глядя на стену.

Джордан поставил его на ноги и легонько подтолкнул вперед.

— Быстрее к холму!

Когда они начали карабкаться по крутому склону, Джордан кинул взгляд назад. Из ворот замка выбегали солдаты.

Мимо его уха просвистела пуля.

По крайней мере в одном им повезло — преследователи не успели организовать погоню верхом. Еще минута, и они с Алексом от них уйдут. Как только они доберутся до лошадей на вершине холма, опасность будет позади. Догнать лошадей из конюшни воран не удавалось еще никому. Надо только прикрыть мальчика от этих пуль, готовых вот-вот смертельно ужалить… Воран!

— Проклятье, нет! Поворачивай! — крикнул Джордан.

Она не обратила внимания на его крик. Она галопом прискакала с холма, держа на поводу двух лошадей, и остановила своего жеребца перед беглецами.

— Они тебя увидели! Я же говорила, что это — глупый…

— Молчи, — прошипел он, стиснув зубы. Потом забросил Алекса в седло более низкорослого коня и шлепнул его по крупу, чтобы животное поскакало к отряду воран на холме. — И убирайся отсюда!

Воран сверкнула глазами:

— Это ты убирайся отсюда! Пока он садился в седло, мимо просвистела еще одна пуля.

— Именно это я и намерен делать. Если только ты… Он не слышал свиста пули, но увидел, как глаза воран расширились от ужаса.

— Джордан!

14.

Красные палатки, раздуваемые ветром среди голых бордлинских степей, напоминали сияющих бабочек, которые по ошибке приняли пустыню за сад.

Марианна разглядела у палаток множество людей, но они находились пока слишком далеко и никого нельзя было узнать. Любой из них мог бы быть Джорданом.

Или ни один из них.

— А что, если их нет? — прошептала она.

— Они здесь. — Грегор начал спускаться с последнего холма на границе степи. — Ну, поехали. Давай поскорее найдем твоего Алекса.

Она пустила свою лошадь рысью. Сердце у нее отчаянно колотилось, ладони покрылись холодным потом. Нет! Господь не допустит, чтобы Алекс и Джордан погибли, а это чудовище осталось жить.

Но Господь допустил, чтобы умерла мама.

По мере того, как они с Грегором приближались к лагерю, она все отчаяннее высматривала в толпе знакомые лица. Джордана не видно. Алекса не видно. Воран ак видно.

Палатки! Наверное, они в палатках. Пусть она их не видит — это еще не значит, что их нет в лагере. Воины воран не бросили бы их в Пекбрее…

— Марианна!

Алекс!

Он стоял всего в нескольких ярдах от нее, грязный, в оборванной одежде, но с широкой сияющей улыбкой на лице. В руках он держал большую деревянную миску.

Марианна соскользнула с лошади и бросилась сквозь толпу к маленькой фигурке. Он напоминает бездомного цыганенка, с острым чувством жалости подумала она: темные спутавшиеся кудри и огромные темные глаза на испачканном осунувшемся личике.

— Алекс! — она упала на колени и притянула его к себе. — Алекс, ты…

— Отпусти, мне дышать трудно, — грубовато сказал Алекс. Но, несмотря на его слова, он прижимал ее к себе с такой же силой, как и она его. — Перестань реветь, Марианна. Со мной все в порядке.

Она прижалась щекой к его щечке. Она уже успела забыть, каким трогательно хрупким кажется детское тело, когда его обнимаешь.

— Ты меня всего промочила, — нетерпеливо сказал он. С него явно хватило эмоций.

Она отстранилась, но не отпустила его худеньких плеч. Ей хотелось все время прикасаться к нему, чтобы лишний раз убедиться, что он действительно здесь.

— Извини.

Его лицо осветилось улыбкой, а пальцы протянулись к ее залитым слезами щекам: