Короли и королевы. Трагедии любви - Бенцони Жюльетта

Палая листва приглушала его шаги, он шел все быстрее, не обращая внимания на лужи – только бы поскорее попасть под крышу! Этот невыносимый дождь проникал даже сквозь толстую ткань монашеской рясы.

Наконец, Ле Бель достиг входа в павильон, где его ожидали два пажа с горящими факелами.

– Королева ожидает вас в своей комнате, отец мой, – сказал один из юношей с сильным итальянским акцентом, – пожалуйста, следуйте за нами.

Монах поднялся вслед за юношами по лестнице, пересек два салона и остановился перед дверью просторного, ярко освещенного помещения. Много места занимала огромная кровать с точеными колоннами алькова, рядом стоял стол, заваленный бумагами и астрономическими инструментами. В углу была растянута карта мира, а перед камином, в котором горел целый ствол дерева, стоял кавалер в куртке из оленьей кожи и высоких красных сапогах. Он стоял, повернувшись спиной и широко расставив ноги. На черной медвежьей шкуре дремали два желтых дога.

– Ваше величество, – сказал паж, – святой отец здесь. Кавалер обернулся, и из-под густых волос показалось несомненно женское лицо.

– Хорошо. Можешь идти.

Не скрывая любопытства, монах разглядывал бывшую королеву Швеции. Трудно сказать, была она красива или безобразна. Не очень высокая, плотная фигура со стройной талией. Одно плечо у нее было выше другого, но это не бросалось в глаза. Шея была слишком толстой, зато красивые, почти мужские руки и стройные ноги, которые четко обрисовывались узкими сапогами. Но когда человек стоял перед ней, он видел только одно – ее глаза! У Кристины был огненный, гордый, в то же время испытующий взгляд, который мог быть и колючим, но всегда излучал большое достоинство.

Отец Ле Бель покорно поклонился.

– Готов служить вам, ваше величество. Что я могу для вас…?

– Прежде всего ответить на один вопрос. Однако, прошу у вас прощения, отец, что заставила прийти сюда в такой час и в такую погоду. Поверьте, у меня есть на то важные причины.

– Я не сомневаюсь в этом и готов ответить на вопросы, которые Ваше Величество сочтет нужным мне задать.

– Хорошо. Вам известно, что я недавно обратилась в католическую веру. Поскольку я воспитывалась в лютеранской вере, существует многое, чего я не знаю. В Инсбруке, где я клятвенно отреклась от лютеранства, и в Риме, куда я теперь направляюсь, мне сказали, что тайна исповеди ненарушима.

– Без сомнения, мадам.

– Придерживается ли французский клир этого правила?

– Мадам! – воскликнул потрясенный монах. – Я надеюсь, что вы в этом не сомневаетесь!

– Пожалуйста, не волнуйтесь.

Королева рассмеялась, но тут же сделалась вновь серьезна.

– Я действительно хочу быть в этом уверена.

– В этом отношении мы слепы и глухи.

– Очень хорошо. Тогда я доверю вам кое-что. Это не признание, а пакет, и я прошу вас обращаться с этим пакетом так же, как если бы то, что в нем содержится, вам доверили на исповеди. От этого зависит жизнь человека.

Быстрыми шагами Кристина подошла к секретеру, спрятанному за портьерой, открыла в нем маленький шкафчик и достала из потайного отделения пакет, трижды запечатанный красным сургучом.

– Это та вещь, которую я вам доверяю, и о том, что она в ваших руках, не должна догадываться ни одна живая душа.

Отец Ле Бель с некоторым смущением взял пакет в руки.

– И… что я должен с этим делать?

– Ничего. Спрятать и принести мне назад, когда я вас об этом попрошу. Это понятно?

– Нет, мадам, – сказал священник с достоинством. – Но пусть будет так, как вы хотите. Я буду хранить этот пакет, пока вы меня не позовете вновь. И никто не узнает, что он у меня. Не обязательно было распространяться о таинстве исповеди. Я и без этого исполнил бы ваше желание.

– Не сердитесь на меня, отец мой, – сказала королева. – Позже вы все поймете. Сейчас я только могу попросить у вас прощения. Я нахожусь в таком положении, когда обязана быть недоверчивой. И прошу вас, возьмите этот кошелек для ваших бедняков.

Священник взял кошелек и спрятал вместе с пакетом под рясу. Затем он низко поклонился на прощание и покинул покои.

Когда звук его шагов затих, лицо Кристины стало задумчивым. Рассеянно она погладила голову одной из собак, которая зевнула и лениво вытянулась, затем дернула шнур, висевший в изголовье кровати. На этот раз появился другой паж. У эксцентричной бродячей королевы не было женщин-прислужниц.

– Посмотри, не вернулся ли маркиз Мональдески, – приказала она.