Жена ювелира - Холт Виктория

Кейт завернулась в плащ, и они, выйдя в парк, направились к Гарден Тауэру. В такие моменты Джейн всегда боялась, что кто-нибудь увидит и узнает их. Тем приятнее было сознавать, что почти все на празднестве. К тому же принцев сейчас охраняли не так строго, как в те дни, когда народ все еще называл молодого Эдуарда королем. Ричард теперь прочно сидел на троне, но, несомненно, считал благоразумным быть хорошо осведомленным о местопребывании племянников.

Они вошли в Гарден Тауэр. Было холодно, а звон колоколов собора Святого Петра, раздававшийся в честь процессии, казалось, приобрел скорбное звучание.

Джейн вздрогнула, а Кейт медленно проговорила:

– В этих башнях всегда холодно… и зимой, и летом.

У апартаментов принцев стояли стражники. Кейт кокетливо улыбнулась им, и они тотчас же ответили ей ухмылками.

– Посетители к молодым джентльменам, – сказал один другому, а когда Джейн улыбнулась, они поклонились и посторонились.

Джейн и Кейт вошли в небольшую прихожую и постучали в дверь.

– Войдите, – произнес мальчишеский голос, в котором Джейн с волнением узнала голос молодого Эдуарда.

Мальчики сидели за столом у окна, сосредоточенно изучая книгу. Секунду-другую они не могли оторваться от нее, думая, что это всего лишь слуга, принесший вязанку дров, чтобы поддержать огонь, горевший в большом камине. Но когда Джейн окликнула их по именам, они вскочили и подбежали к ней. Ричард бросился ей на шею, Эдуард же был более сдержан. Ричард все еще оставался ребенком, а Эдуард уже испробовал вкус королевской власти, хотя на троне ему пришлось побыть совсем недолго.

– Дорогие мои! – воскликнула Джейн. – Как вы сегодня?

– Изнываем от скуки, – сказал Эдуард. – Но твой приход наполняет это печальное место радостью. У тебя холодные руки, Джейн. Проходи… и ты, Кейт. Идите к огню и согрейтесь.

Джейн расположилась у камина. Мальчики примостились у ее ног. Они засыпали ее вопросами, и она рассказала о только что виденной процессии. Разговаривая с ними, Джейн посматривала вокруг, разглядывая помещение, которое так долго было домом для маленьких принцев. «Интересно, когда король позволит им покинуть это место?» – подумала она.

Стены комнаты были завешены богатыми тканями, да и обставлена она была вполне прилично для апартаментов сыновей Эдуарда IV, но во всем чувствовалось какое-то уныние. С того места, где сидела Джейн, был виден Тауэр-Грин, на котором казнили Гастингса. Лучше бы ей навещать своих любимых мальчиков не в этой комнате, подумала она, так как всегда, глядя в это окно, она будет видеть перед собой Гастингса. В другом конце помещения, приспособленном под спальню, стояла прекрасная кровать. Над ней простирался полог из роскошной ткани. Для двух мальчиков эта кровать была слишком большой. Джейн подумала, что им, наверное, страшно по ночам в огромной, мрачной комнате и они плотно задвигают полог, чтобы не видеть окно. Маленький Ричард был впечатлительным ребенком. И все же хорошо, что мальчики вместе.

– Джейн! – Эдуард схватил ее за руки и серьезно посмотрел на нее. – Ты думаешь, мой дядя когда-нибудь позволит нам покинуть это место?

– Я уверена в этом. Но вы должны знать, что в последнее время он очень занят. Скоро он вспомнит, что вы здесь, и пошлет за вами.

– Может быть, я вернусь к своей жене, – сказал Ричард, – ты ведь знаешь, что я женатый человек. Мальчики рассмеялись.

– Странно, – сказал Эдуард, – что у Ричарда уже есть жена, а у меня" нет. Мне собирались устроить грандиозную свадьбу… а теперь, наверное, я никогда не женюсь.

– Женитесь, мой маленький господин, – сказала Кейт. – Я вижу это по вашему лицу. – Она взяла его ладонь и заглянула в нее, а мальчики серьезно наблюдали за ней.

– Вам предстоит долгая и веселая жизнь! – воскликнула Кейт. – Я посетила одну мудрую женщину в Шордитче, и она предсказала это.

Все рассмеялись. Так было всегда, когда Кейт и Джейн навещали мальчиков. Эдуард и Ричард хохотали, и глядя на них, было просто невозможно не верить, что однажды, очень скоро, справедливость восторжествует.

– А как там наша мама? – серьезно спросил Эдуард. – Мы ее совсем не видим, и наших сестер тоже.

У Ричарда задрожали губы. Ему ведь было только одиннадцать, и его тянуло к маме. Елизавета Вудвилль относилась к этим мальчикам с большей нежностью, чем к остальным своим детям.

– Я не верю, что моя мама тоже хотела, чтобы я приехал сюда, – сказал Ричард. – Ей бы больше понравилось, если бы мы и наши сестры были вместе с ней в святилище Вестминстерского монастыря.