Месть и любовь - Коултер Кэтрин

Во время его тирады ее глаза потемнели и сузились. Он предпочел замолчать. Интересно, будь у нее сейчас в руках пистолет, пристрелила бы она его или нет? Должно быть, ей придется собрать всю свою волю, чтобы на это время подавить ненависть к нему. Он даже не удержался от легкой иронии: «Разумно ли ее кормить?» Стоит ей только набраться сил, как она тут же проткнет ему глотку.

Он отошел от нее, прежде чем она успела попросить у него поесть.

— Ах, обед! — воскликнула она, глядя на дымящуюся тарелку с супом и свежий теплый хлеб. Она попыталась сесть, но у нее ничего не вышло. Она только упала навзничь, закусив нижнюю губу от пронзившей ее острой боли в боку.

— Послушайте меня, Хэтти. Вам нужно вести себя благоразумно. Я не хочу, чтобы у вас разошлись швы и снова началось кровотечение. Прошу вас, лежите тихо. Что бы ни было между нами, я должен покормить вас. Хорошо? — Он нахмурился, увидев, как у нее навернулись слезы. — Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.

Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и у нее голова кружилась от голода. Как бы сильно она ни ненавидела его, она была вынуждена лежать в его постели, как слабое и жалкое существо, и позволить ему кормить себя с ложечки. Она не шевельнулась, пока он подсовывал ей одну руку под спину, а другую под ноги. Он осторожно приподнял ее и усадил в постели, подложив под голову большую пуховую подушку.

— Ну вот, теперь можем и пообедать.

Он откинул деревянные ножки подноса и установил его у нее над коленями.

— Надеюсь, это не маисовый суп? — спросила она, с любопытством заглядывая в тарелку с супом.

— Маисовый суп? Черт побери, а какое это имеет значение?

— Мой отец все-таки тори.

— Господи, да я давно это знаю. Что ваш отец, что мой дядя, это ужасные люди. Будь их воля, они обратили бы в свою веру всю Англию! Они высказывают просто устрашающие идеи. Надеюсь, вы не будете сейчас обсуждать со мной закон о зерне? Ладно, не отвечайте? Дайте мне сначала накормить вас.

Он уселся рядом с ней на постели и, взяв ложку, помешал горячий суп.

«Позволить ему кормить меня с ложечки? Нет, это уж слишком». Как-никак сейчас она сидит, а не лежит на спине как куль с мукой.

— Теперь мне не нужна ваша помощь. Я справлюсь сама.

— Как хотите, — сказал он, протягивая ей ложку. Однако ее пальчики настолько ослабли, что смогли сделать только жалкий виток вокруг ложки. Она сдвинула указательный палец к широкой части ложки и погрузила ее в суп. Дрожащей рукой она вынула ложку, но не сумела донести ее до рта. Палец соскочил, и горячий суп выплеснулся на ее ночную рубашку, точнее, его рубашку, сшитую любимой тетей Агнес.

— Замечательно! И все из-за вашего несносного упрямства, — сказал он, отбирая у нее ложку, — Теперь послушайте меня. Откиньтесь на подушки и откройте рот. Хватит доказывать мне свою непобедимость.

Она послушно открыла рот.

Вскоре тарелка была пуста, и от свежего хлеба не осталось ни крошки. У нее снова потекли слюнки. Она могла бы съесть целый котелок супа. И еще она хотела хлеба, густо намазанного маслом. Но он встал и убрал поднос.

— Больше нельзя, — сказал он, увидев ее заблестевшие глаза. — Иначе вы заболеете. Поверьте мне. Вы сможете снова поесть не раньше чем через два часа.

Она отвернулась от него. Джейсон увидел, как ее пальцы вцепились в одеяло и начали комкать его.

— Вам больно?

Она покачала головой и затем внезапно подняла на него глаза.

— Я знаю, Милли здесь, — прошептала она. — Я слышала ее голос. Позвольте мне побыть с ней вдвоем. Мне нужно. Пожалуйста.

— В самом деле? — спросил он. В голосе его звучало явное пренебрежение. — Зачем вам Милли? Три дня я один прекрасно справлялся с вами. Скажите, чего вам не хватает?

— Не скажу! Немедленно пришлите ко мне мою горничную.

Наконец его осенило, почему она могла требовать свою горничную.

— Хорошо, Хэтти, — сказал он. — Только послушайте меня. Милли пробудет с вами всего пятнадцать минут. Я не хочу, чтобы об этом узнали слуги. И вам, и мне повредят сплетни. Вы понимаете, это может иметь роковые последствия. Вы — лорд Гарри. Не забывайте об этом. — И, направляясь к двери, бросил на ходу: — Я вернусь через пятнадцать минут. И тогда, Хэтти, мы потолкуем с вами, если, конечно, вы будете хорошо себя чувствовать.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в дверях показалась крупная, немного нескладная фигура верной Милли. Интересно, дал ли ей маркиз какие-либо указания? Вероятно, да.