Цыганский барон - Мартин Кэт

— Я так переживаю за него, Гэбби, — сказала Кэтрин как-то утром, глядя в окно, как Доминик дает очередной разгон конюху. — Я его не узнаю.

Кэтрин рассказала Гэбби обо всем, даже о том, что случилось, когда они в последний раз занимались любовью.

— Я знакома с подобным, — потупившись, сказала Гэбби. — Так бывает, когда сознание и тело мужчины — в разладе. Тогда может даже случиться, что он не в силах исполнить… э… акт любви.

Господи, неудивительно, что он просил меня подождать, ему надо было разобраться в себе…

— Вы должны помнить, — сказала Гэбби, — что ваш супруг, хоть и лорд Грэвенвольд, но еще и цыган. Когда я работала в таверне, я много видела и знаю о цыганских представлениях о чести и о любви, и о мести тоже. Раз он поклялся, нарушить клятву для него совсем непросто. Вы должны попытаться ему помочь.

Но Кэтрин устала бороться за свое счастье. Она и так стремилась показать ему свою любовь, но когда видела, как он кричит на слуг, как он срывается по малейшему поводу, она невольно задумывалась над тем, насколько серьезна душевная травма Доминика. Тот ли это человек, за которого она выходила замуж?

— Если бы я могла с этим что-то сделать… — задумчиво произнесла Кэтрин.

Гэбби подошла ближе.

— Почему вы не расскажете ему о ребенке?

— О ребенке? — удивленно переспросила Кэтрин, — О каком ребенке?

Гэбби положила руку на живот молодой хозяйки.

— О том, что вы носите под сердцем, миледи.

— Не говори чепухи. Я не беременна.

— Разве?

— Конечно, нет. Этого быть не может.

— А когда у вас последний раз были месячные? — продолжала настаивать Гэбби. — Почему вам стали вдруг тесными платья?

У Кэтрин голова пошла кругом.

— Это невозможно. Я не могла забеременеть. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы… как он… И только один раз были месячные… Господи, неужели…

Кэтрин опустилась на подоконник и принялась нервно теребить край платья. В самом деле, с телом ее происходили странные изменения, которым она до сих пор не придавала значения. Чуть пополнела талия, в последнее время она стала замечать покалывание в груди. Да, Гэбби была права.

— Это правда…

— Что скажет его милость, когда узнает?

— Не представляю.

Катрин отвернулась к окну. Доминик вошел в конюшню, и через несколько мгновений выехал оттуда на своем любимом сером жеребце.

— Ребенок — это то, чего Доминик меньше всего хочет. Он не женился бы на мне, если бы знал, что я беременна от него. Он бы предпочел, чтобы я родила бастарда.

— Mon Dieu, — прошептала Гэбби.

— Представить боюсь, что он скажет, что сделает…

— Он не заставит вас избавиться от ребенка?

— Как это — избавиться? Что ты имеешь в виду?

Кэтрин опустилась на пол. Сердце ее учащенно забилось.

— Бывает, и не так уж редко, что мужчины отводят своих любовниц к женщине, которая может… э… избавить от непредвиденного…

Непредвиденное… так, кажется, как-то раз сказал об этом Доминик. Кэтрин невольно прижала ладони к животу, инстинктивно стремясь защитить свое дитя. В первый раз материнское чувство заговорило в ней, и оно оказалось щемящим и сладким.

— Этот ребенок не только его, но и мой! — сказала Кэтрин. — Я люблю детей, а этого буду любить особенно.

Гэбби накрыла своей рукой руку Кэтрин.

— Вы будете не первой женщиной, которую к этому принуждают.

— Что! Он… он не посмеет!

Но, вспомнив о новом, чужом и угрюмом человеке, каким стал в последнее время Доминик, Кэтрин засомневалась.

— Я должна уехать. Мне надо все обдумать.

— Вы поедете к дяде?

— Нет, — сказала Кэтрин, отвернувшись от окна. — Мне нужна поддержка женщины. Я поеду в Лондон, к Амелии. Лондон ближе… и мне хочется иметь рядом подругу.

— Я поеду с вами.

— Конечно.

Кэтрин вытащила из шкафа саквояж.

— Доминик сегодня, как всегда, вернется поздно. Мы успеем уехать.

— Вы ничего ему не скажете?

— В последнее время он ведет себя так, что я совсем не уверена, что он меня отпустит. Собери свои вещи, — по-деловому сказала Кэтрин, открывая саквояж, — и приходи ко мне. Если мы поторопимся, то успеем в Лондон до темноты.

— Oui, моя госпожа, — кивнула Гэбби и вышла.

Персиваль Нельсон тихонько прикрыл дверь в спальню маркизы. Приводя в порядок вещи молодого лорда, он невольно подслушал разговор. Старый слуга всплеснул руками. Видит Бог, его господин не чудовище! Неужто леди Кэтрин и в самом деле поверила, что его милость может желать вреда ее ребенку? Видит Бог, хозяин запрыгает от радости, когда узнает!