Избранница горца - Монинг Карен Мари

А затем Дэйгис вышел из тени за балюстрадой, и она поняла, что это он пробормотал заклинание, чтобы выпустить Кейона, — заклинание, которое она сама ему сообщила в тот первый день в библиотеке, — и сделал это так тихо, что ни она, ни Кейон не услышали.

Но почему?

— Дэйгис, что ты… почему ты… ох! — вскрикнула Джесси.

Он шагал прямо к Темному Стеклу, и она не сомневалась в его намерениях.

Ее ошеломило предательство Дэйгиса, и она не заметила опасности, пока не стало слишком поздно.

Лукан перебросил шелковый шнур через ее голову и крепко затянул его на шее, завязав удавку раньше, чем она сообразила, в чем дело.

— Сукин сын, отпусти ее! — заревел Кейон, вырываясь из зеркала.

Но вместо того, чтобы отпустить Джесси, Лукан слегка затянул удавку.

Девушка замерла. Ей было знакомо устройство гарроты. Один поворот, и она мертва. Она не осмеливалась сдвинуться на те несколько дюймов, которые были необходимы, чтобы воспользоваться кинжалом, который дал ей Дэйгис.

« Будь готова ко всему», — сказал он.

Теперь, горько подумала Джесси, ей понятны его слова.

Три минуты до полуночи

Лукан взял в заложницы его жену, набросил гарроту ей на шею.

— Возвращайся в зеркало, горец. Вернись в него по своей воле, и я сохраню ей жизнь. Пошел. Живее.

Кейон напрягся. Он должен был почувствовать это раньше, но ведь он ни о чем не подозревал. Айе, барьеры, не пускавшие Лукана в замок, были сняты.

Но барьеры, сковывающие магию Тревейна, все еще были на месте. А это значило, что он может заколдовать ублюдка, и тот не сумеет ему помешать.

Кейон открыл рот, и Лукан тут же зашипел:

— Скажи хоть одно слово из заклинания, и она мертва. Я не дам тебе шанса заколдовать меня. Если я услышу хоть один неверный звук, я сломаю ей шею.

Кейон стиснул зубы.

— Тебя это тоже касается, — рявкнул Лукан, обращаясь к Дэйгису. — Если кто-то из вас попытается произнести заклинание, она умрет. Возвращайся в стекло, Келтар. Немедленно. Мне пора передавать золото.

Столетия ненависти и злости захлестнули Кейона при взгляде на человека, который давным-давно украл его жизнь, а теперь угрожал его женщине.

Месть — вот для чего он жил так долго, что в нем почти не осталось ничего человеческого.

А потом появилась его чудесная страстная Джессика.

Когда-то ничего, кроме смерти Лукана Тревейна, не имело для Кейона значения. Не имела значения и цена. Еще недавно, двадцать шесть дней назад, он не желал ничего больше.

Но теперь, глядя на то, как древний враг удерживает в заложниках его жену, Кейон почувствовал, как у него внутри что-то меняется.

Его больше не волновало, выживет Лукан или погибнет. Важно было лишь вырвать из лап ублюдка свою жену и прожить достаточно долго, чтобы спасти ее. Чтобы она увидела рассвет завтрашнего дня и могла жить дальше. Она была его светом, его истиной, его самым сильным желанием.

Любовь к ней заполнила его, захлестнула, и в промежутке между двумя ударами сердца одиннадцать веков ненависти и жажды мести испарились, словно их никогда и не было.

Тревейн его больше не волновал.

Значение имела только жизнь Джессики.

Тихая решимость, неожиданное спокойствие заполнили душу Кейона. Никогда раньше он не ощущал ничего подобного.

— Ради тебя я бы тоже заключил сделку с дьяволом, девочка, — мягко сказал он. — Я бы тоже сделал что угодно. Я люблю тебя, Джессика. Ты моя единственная любовь. Никогда не забывай об этом.

— Возвращайся в стекло, горец! — зарычал Лукан. — Или она умрет. Я не шучу. Быстро!

— Ты хочешь передать десятину, Лукан? Хорошо. Чувствуй себя, как дома. Я не стану тебя останавливать.

Одним быстрым движением он обернулся, снял зеркало со стены, развернулся и бросил его, заставляя вращаться, через пятьдесят ступеней лестницы на холодный мраморный пол.

—  Лови.

Второй раз в жизни Джесси воспринимала происходящее, как в замедленной съемке.

Признание Кейона в том, что она его единственная любовь, все еще звенело у нее в ушах, а она смотрела, как единственная вещь, способная спасти жизнь ее возлюбленного, летит к неотвратимой гибели.

Она знала, почему он это сделал. Чтобы спасти ее. Тревейн не мог одновременно удерживать гарроту и ловить зеркало. Кейон заставил его выбирать.