Тайны ночи - Беверли Джо

Значит, ради Дигби ей надо скрыть беременность и родить ребенка подальше от Венскоута. А что потом? В голову тут же пришел Бренд, но безо всякой надежды. Даже если он женится на ней, они все равно не смогут растить их дитя, не бросая тень на покойного Дигби. Единственный выход из положения — отдать младенца на воспитание другим людям.

Ему хуже не будет. Пострадает только она. О Господи, как же ей будет тяжело!

А Бренд? Ведь он знает о ребенке и тоже имеет право голоса. Что, если он будет спорить с ней так же пылко, как спорил в последнюю ночь во вдовьем доме? Какое ему дело до репутации покойного помещика Уэнслидейла?

От отчаяния и безысходности Розамунда закрыла лицо руками. Она хотела только помочь Дигби, а в результате вся ее жизнь пошла кувырком.

Внезапно дверь отворилась и вошел Эдвард.

— Мы собираемся устроить ночные дежурства у постели вашего покойного мужа, тетя. Вы примете участие?

Розамунде претило, что Эдвард распоряжается как дома, но в данном случае она не имела ничего против.

— Конечно. Полагаю, миссис Монктон и Поттс тоже изъявят желание. Они служили у Дигби дольше всего. В какое время вы хотите дежурить?

Эдвард слегка поклонился:

— Предоставляю вам право выбирать первой, тетя.

Он был чересчур любезен, но, увы, это отнюдь не считалось преступлением.

Розамунда позвала слуг, и после непродолжительных споров было решено, что первой будет дежурить она, потом — Эдвард, за ним — Поттс, а миссис Монктон — под утро.

Из-за прислуги она старалась сохранять спокойствие и заботиться о мельчайших деталях. Однако мысли ее по-прежнему крутились по разрушительным спиралям страха и надежды, каждый раз натыкаясь на тот факт, что Дигби нет и не будет, что он уже никогда ей не улыбнется. Она опять одинока и напуганна, как в шестнадцать лет.

«Ах, Бренд, как жаль, что тебя нет рядом!» Конечно, так думать грешно, но она ничего не могла с собой поделать.

Услышав бубенчики кареты матери, Розамунда выбежала ей навстречу и кинулась в теплые, ласковые объятия. В присутствии матери она ничего не боялась.

* * *

Ко времени, когда Розамунда села дежурить у тела покойного мужа, она смирилась со своим положением и в душе успокоилась. Мать и Диана остались на ночь. Они предлагали ей свою компанию, но она хотела в последний раз побыть наедине с Дигби.

Сначала девушка опустила простыню, но сморщенное серое лицо уже не походило на лицо Дигби, поэтому она опять накрыла его и села рядом, вспоминая, каким он был при жизни.

Посидев в задумчивости, она наконец облекла свои мысли в слова:

— Наверное, порой я бывала просто невыносимой. Я пришла к тебе в шестнадцать лет, злая, изрезанная шрамами, и ты подарил мне Венскоут, чтобы я играла с ним. Надеюсь, тебе в самом деле нравился сад. И лошади. И овцы. Впрочем, едва ли ты мечтал о том, чтобы твою спокойную размеренную жизнь перевернула вверх тормашками неугомонная девчонка. Сколько раз ты оставался со мной дома и говорил, что любишь покой и уединение, тогда как на самом деле тебе хотелось отправиться на бега в Ричмонд или на овечью ярмарку в Хосе! А я, как беспечный эгоистичный ребенок, верила тебе на слово.

Розамунда коснулась простыни в том месте, где лежала его рука.

— Спасибо тебе. Надеюсь, ты все-таки был счастлив со мной. — Она глубоко вздохнула. — Думаю, теперь ты знаешь все. Пожалуйста, не обижайся. Я слишком долго не замечала опасности, иначе я бы ее предотвратила. Просто я не знала, что бывает такая любовь. О Господи, это нехорошие слова! Я люблю тебя. Правда. — Она смахнула слезы. — Ты сумеешь прочесть это в моем сердце.

Прислушавшись к себе, Розамунда наконец успокоилась. Она любила Дигби. Все, что она делала, кроме, пожалуй, той грешной ночи, она делала из любви к нему. Ее любовь к Бренду ничего не меняла.

— Как жаль, что тебя нет со мной и ты не поможешь мне распутать этот клубок! — сказала она. — Ты хотел бы, чтобы Венскоут остался моему ребенку? Вряд ли получится. Мысль о том, чтобы влить в твой род чужую кровь, беспокоила нас обоих. — Не отнимая руки с его ладони, она положила другую руку на живот. — Но этот ребенок тебе наверняка понравится, Дигби. Будь ему ангелом-хранителем. Ему нужна твоя любовь.

На нее снизошло такое блаженное умиротворение, что она невольно зарыдала. С Дигби она всегда чувствовала себя обласканной и защищенной. Теперь ей стало ясно: он сделал бы то же самое ради другого несчастного ребенка.