Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта

– В самом деле? У герцога?

Катрин, думая, что твердость – лучший способ защиты от разгневанного и сильного мужчины, убежденная в правоте своих слов, нетерпеливо пожала плечами:

– Спросите у него! Посмотрите, что он вам ответит…

Она направилась к шкафу, где хранили головные уборы, чтобы убрать туда свою шляпу. Едва она повернулась к мужу спиной, как закричала от боли. Гарен схватил ее за волосы и резко потянул к себе. Катрин тяжело упала к ногам Гарена, инстинктивно закрыв лицо руками. Отпустив волосы, Гарен схватил ее руку и вывернул с такой силой, что Катрин снова закричала. Он наклонился над ней, лицо его было багровым от гнева. Катрин с ужасом увидела, что в другой руке он держит плетку для собак.

– У герцога? Ты идешь от герцога, потаскуха? Как будто весь двор не видел, как ты входила в палатку Монсальви! Как будто тебя не видели почти в его объятиях!.. Ты думаешь, мне неизвестно, что проклятый арманьяк не вернулся этой ночью в Гиз? В каком притоне валялась ты с ним? Ты, конечно, не скажешь, но я навсегда отобью у тебя привычку врать.

Он больше не владел собой. Прежде чем перепуганная Катрин смогла проронить хоть слово, плеть тяжело обрушилась на ее спину. Она закричала, рухнула на пол, закрыв лицо руками, и сжалась в комок, пытаясь защититься от ударов. Гарен бил, не разбирая: по спине, плечам, пояснице. Она не кричала, боясь рассердить его еще больше. Но именно это молчание довело его до неистовства. Наклонившись над распростертой женщиной, он схватил платье за ворот и резко рванул его. Платье и рубашка разорвались, обнажив спину и поясницу, и плеть засвистела вновь. На этот раз удары по нежной коже ранили тело. Катрин взвыла от боли. Удары сыпались градом, а гнев мужа не унимался. Женщина вертелась на полу, стремясь укрыться за мебелью, за кроватью или за сундуком. Но Гарен всякий раз оказывался перед ней и ногой вышвыривал ее на середину комнаты. Разорванное в клочья платье больше не защищало ее, она корчилась от боли, от жестокого, животного страдания. Как затравленный зверь, вне себя от боли, она искала спасения от града зверских ударов. Неужели он никогда не перестанет ее бить? Сквозь красный туман, стоявший перед глазами, она видела крупный черный силуэт и руку, которая снова и снова поднималась… Он тяжело дышал, как кузнец у наковальни. Он ее убивал! Катрин даже не чувствовала, как течет кровь. Она больше не кричала. Жизнь оставляла ее… Она слышала удары как сквозь вату…

Катрин сделала над собой последнее усилие, смутно видя приоткрытую дверь. Добраться до нее!.. Ускользнуть!.. Убежать от пытки!.. Но что-то вдруг заслонило спасительный выход. Что-то в красном двигалось к ней. С жалобным стоном Катрин упала к ногам вошедшей Эрменгарды…

У Эрменгарды вырвался крик ужаса, который услышала несчастная женщина, лежавшая почти без сознания. Она сообразила, что пришла помощь, и вцепилась в ноги подруги.

– Клянусь всеми потрохами папы римского, что подобного никто не видел! – заорала Эрменгарда.

Освободившись от цепких рук Катрин, увесистая дама все свои сто килограммов устремила на приступ Гарена. Ярость и возмущение удесятерили ее силы. Одним ударом она отшвырнула его в глубь комнаты, вырвала из рук окровавленную плеть, отбросила ее подальше и, схватив Гарена за воротник, обрушила на него град мощных ударов, изливая при этом поток ругательств, которым позавидовал бы любой солдат. Гарен не сопротивлялся, позволил себя почти нести к лестнице, как соломенное чучело. Бешеный гнев, казалось, обессилил его. Эрменгарда выбросила его за дверь и завопила:

– Вон отсюда!.. И чтобы я вас больше здесь не видела!

Затем она вернулась к неподвижной Катрин и встала перед ней на колени. Лицо ее выражало глубокое сострадание. Положение несчастной было плачевным. Ее тело было покрыто сине-черными кровоподтеками. Она была почти нагая, едва прикрытая бархатными лохмотьями, которые она все еще прижимала к груди. Длинные спутанные волосы прилипли к потному, залитому слезами лицу. Эрменгарда нежно откинула их назад. Она чуть не плакала.

– Боже милостивый, в каком вы состоянии!.. Мой бедный ангел, что сделал с вами этот изверг! Я отнесу вас на постель, держитесь за меня…

Катрин попыталась обхватить шею графини, но ее израненное плечо причинило ей такую боль, что на этот раз, вскрикнув, она окончательно потеряла сознание.

Была ночь, когда она пришла в себя, лежа на постели, забинтованная, не в состоянии пошевелиться. Открыв глаза, она увидела Сару, сидевшую у камина и варившую что-то в маленькой кастрюле. Это видение напомнило ей прошлое. Сколько раз, проснувшись ночью в хижине Барнабе во Дворе Чудес, она видела Сару, сидевшую у огня с таким же выражением заботы и внимания на красивом лице! Это детское воспоминание благотворно подействовало на нее. Она хотела пошевелиться и откинуть простыню, закрывавшую ее почти до глаз. Тяжелая как свинец рука и плечо так болели, что она не могла сдержать стон. Импозантная Эрменгарда склонилась над ней и положила свою прохладную, на удивление мягкую руку на горячий лоб Катрин.