Сладкая месть - Мартин Кэт

В саду? Но, Господи, это она была в саду. И Рейн знает об этом. Она уже призналась в этом, когда он стоял у окна.

— Всех ли слуг опросили?

— Еще нет, но это скоро будет сделано. Александра поехала в гости.

— Вы не знаете, не был ли кто-нибудь в саду?

Джоселин посмотрела на Рейна. Господи, Господи, только не это — опять это! Она облизнула губы и попыталась заговорить, но не смогла выдавить из себя ни слова. Рейн еще крепче обнял ее за талию.

— Джоселин только что вошла в комнату, — спокойно сообщил он. — Я благодарю Бога, что она не попала под пулю негодяя.

Джо чуть не вскрикнула. Она едва справилась с собой. Боже мой, Рейн солгал ради нее! Он знал, что она имела возможность это сделать. Он знал! После всего, что случилось, как он мог не поверить в ее вину? Не поверить, что он ошибся, доверившись ей? Женившись на ней?

Даже его сестра считала ее виновной.

Джоселин сжала руки, чтобы они не дрожали. Ее сердце обливалось кровью, когда она думала о сомнениях, которые она сейчас прочтет на лице Рейна. И все же она заставила себя взглянуть на него. Возле его рта пролегли морщины, лоб был нахмурен. Но в его глазах блестела лишь решимость защитить ее.

Джоселин была готова расплакаться. И, когда она увидела подозрение в глазах Харви Малкома, она чуть не зарыдала.

— Мне бы хотелось переговорить с мистером Малкомом, — мягко сказал ей Рейн. — Я знаю, что это было для тебя потрясением. Почему бы тебе не подняться наверх и не подождать меня там?

Она глотнула.

— Хорошо.

— Нам нужно сообщить об этом властям, — сказал Малком, когда она выходила.

— Не думаю, — ответил Рейн и решительно захлопнул дверь.

Глава 25

Когда Рейн вошел, Джоселин стояла у огромного богато украшенного напольного зеркала. Она невидящими глазами смотрела на свое отражение, ее мысли были заняты тем, что он скажет, что она должна ему ответить.

При появлении мужа Джоселин обернулась, но его решительные шаги не замедлились, пока он не приблизился к ней. Он тихо прошептал ее имя, осторожно обнял и прижал к груди.

— Все в порядке, дорогая. Все будет хорошо.

Она не собиралась плакать, но слезы сами потекли из глаз. Джоселин прижалась к мужу, не зная, что сказать ему, в ужасе от того, что чуть было не произошло, от того, что он мог подумать.

Она смахнула слезы, пытаясь сдержать поток рыданий, но могла думать только о Рейне, защищавшем ее изо всех сил, лгавшем, чтобы обезопасить ее, готовом противостоять любому, кто будет угрожать ей. Она почувствовала, как его пальцы скользят по ее волосам, как его рука гладит ее спину, а его голос повторяет ее имя, успокаивая, убеждая, что все будет хорошо.

— Не бойся, — сказал Рейн хриплым от волнения голосом. — Я никому не позволю причинить тебе боль.

Но в ответ Джоселин только еще крепче вцепилась в него, обнимая за шею, словно так он сможет понять, что он для нее значит, как она любит его и как благодарна за то, что он для нее сделал.

— П-почему ты это сделал? — спросила она сквозь рыдания, заглядывая ему в лицо. — Почему?

Она почувствовала, как задрожали пальцы, нежно гладившие ее по волосам.

— И ты еще спрашиваешь? Неужели ты не знаешь?

— Я знаю, что была в саду. Я м-могла быть тем человеком. Я могла…

— Ты не могла, — возразил он, невольно сжав ее сильнее. — Ты никому не могла бы причинить боль. Я понял это в ту грозовую ночь. Я не сомневаюсь в этом ни на йоту. Я верю в это сердцем и душой.

И он действительно верил ей. Джоселин видела эту веру в его глазах. С пониманием этого к ней пришла надежда, ей стало легче дышать. Она глубоко запрятала свою боль, но та ее никогда не оставляла. Боль от неуверенности и памяти о предательстве.

— Я никогда больше не усомнюсь в тебе, Джоселин. Я обещаю тебе. Что бы ни случилось, я никогда в тебе не усомнюсь. Я люблю тебя. Сегодня я понял, насколько я люблю тебя.

Казалось, время остановилось, тиканье часов стало медленнее, заполняя паузу в ее сердцебиении. Она так хотела ему верить… хотела больше всего на свете, и все же…

— Когда-то ты меня ненавидел.

Боль исказила черты его лица.

— Я знаю, что так могло показаться. Я и себя ненадолго обманул, но это было неправдой.

— Ты преследовал меня, ты презирал меня.

Он провел ладонью по ее щеке.

— Неужели ты думаешь, что я стал бы плыть за сорок тысяч миль, чтобы найти женщину, которую ненавижу?

Джоселин вгляделась в его лицо.

— Ты человек чести, Рейн. Ты женился на мне из чувства долга, а не по любви.