Костер на снегу - Райан Нэн

— Пахнет вкусно, — сказал он, — и выглядит неплохо.

— Неплохо? — Натали засмеялась. — Да ведь это настоящие чудовища! — Она посмотрела на бесформенные, местами подгоревшие кругляши. — Мои первые лепешки за всю жизнь… не знаю, почему я за это взялась.

Сконфузившись, она поставила поднос на постель.

— Вот и хорошо, что взялась. Я не ел сдобных лепешек со времен детства. Мама часто их пекла. Признайся, ты догадалась, что я их обожаю!

Ужин прошел в мирном, разнеженном настроении. Кейн нахваливал лепешки и, чтобы доказать, что это не пустые слова, уписывал их за обе щеки. Натали снова вызвала его на разговор о прошлом и слушала опять завороженно, забывая есть.

— Да, это были золотые денечки… — вспоминал Кейн. — Все довоенное время, когда я был еще молод, кажется мне сейчас одним прекрасным и долгим днем. Мне нравилось путешествовать, и я объездил весь Юг: Новый Орлеан, Билокси, Пас-Кристиан, Гилпорт, Гибсон и еще много мест.

— И все они были прекрасны? Мне не доводилось заглядывать южнее Техаса, но я надеюсь когда-нибудь там побывать.

— В первую очередь на Миссисипи! — У Кейна заблестели глаза. — Тебе там понравится, клянусь. Зимы настолько мягкие, что можно обойтись теплой шалью, а лето знойное, влажное, вечера такие тихие, что небо кажется просто бархатным…

Заметив, что он снова охрип, Натали приложила палец к губам:

— Кейн, не увлекайся! К тому же тебе пора отдохнуть. Как думаешь, удастся тебе заснуть после такого?..

— Вряд ли, — признался он.

— Ну так хотя бы попытайся.

Натали поднялась, чтобы погасить лампу. Кейн удержал ее за руку.

— Огонь почти догорел, пора подбросить дров. Свет погасишь, когда я это сделаю.

— Только посмей вылезти из постели! — прикрикнула она. — Забудь про огонь, пусть себе догорает на здоровье. Пока дует чинук, он нам не понадобится. Утром тебе покажется, что мы чудом перенеслись на целый сезон вперед.

Натали погасила лампу, отошла к дивану и разделась, освещенная лишь едва заметным отсветом тлеющих в камине головешек. Оставшись в одной сорочке, она улеглась и свернулась под покрывалом в своей любимой позе — калачиком, подложив ладонь под щеку.

Это была первая по-настоящему ясная ночь после бурана, и в незашторенное окно струился лунный свет. Можно было рассмотреть лицо Кейна на подушке, контур его широких плеч под одеялами, закинутые за голову смуглые руки.

В течение долгого времени взгляд Натали оставался прикованным к этой картине. Потом луна зашла, и в комнате сразу стало темно, тем более что и угли в камине перестали тлеть.

Кромешная тьма жарко натопленной комнаты напомнила

Натали ночь в “Испанской вдове”. Тогда они с Кейном встретились и в ту ночь впервые любили друг друга…

Яркая в полной темноте вспышка заставила ее вздрогнуть. Кейн закуривал. Он проснулся или… или вообще не сомкнул глаз как и она. Возможно, все это время они думали об одном и том же…

Некоторое время Натали лежала не шевелясь, провожая взглядом тлеющий кончик сигары, который то разгорался от затяжки, то почти гас. Можно было с легкостью вообразить себе губы Кейна. Вот он подносит к ним сигару, затягивается, потом приоткрывает их, чтобы выпустить дым. Если присмотреться, можно увидеть их контур. Крохотный огонек все тот же, но огонь в крови разгорается жарче и жарче…

Натали бесшумно повернулась на спину. Распростертая посреди ночного мрака, она позволила себе уступить владевшей ею страсти. В этом заброшенном домике они были одни — она и смуглый южанин. История повторялась. Все сошлось словно для того, чтобы дать ей еще раз ощутить наслаждение, познанное в “Испанской вдове”. Чтобы это свершилось, требовалось всего лишь пройти несколько шагов.

Откинув покрывало, Натали села на диване, помедлила — и сбросила сорочку. Теперь на ней не было ничего, кроме подаренного Тахомой золотого ожерелья. Ее бесшумные движения не нарушили тишины комнаты, и тлеющий кончик сигары продолжал размеренно двигаться на темном фоне. Натали сидела, напряженно выпрямившись. Все уже было решено, оставалось сделать первый шаг. Она поднялась.

Медленно, чтобы не наткнуться на мебель, она приблизилась к кровати. Огонек замер — Кейн вглядывался во мрак. Когда она присела на край кровати, матрац прогнулся. Послышался приглушенный возглас удивления. Натали взяла из руки Кейна недокуренную сигару и потушила в жестянке, служившей ему пепельницей. Когда последняя искра погасла, наступила кромешная тьма.