Пора свиданий - Бенцони Жюльетта

— Уже три ночи она дежурит у постели старой графини. Обычно она спит рядом с маленьким сеньором.

Тристан взял со стола свечу и осторожно зажег ее от факела, висевшего на стене перед входом в комнату. Вернувшись, он встал у изголовья кровати, где спал маленький Мишель, и поднес свечу к лицу мальчика. Зачарованная Катрин опустилась на колени, скрестив руки, как перед святой иконой.

— Боже мой! — шептала она… — Какой он красивый! И… как он похож на него, — добавила она дрожащим голосом.

Так оно и было: у белокурого маленького Мишеля уже сейчас угадывались черты его отца. Круглые розовые щеки, на которые отбрасывали тень длинные загнутые ресницы, были воплощением детской нежности, но плотно сжатые губы превратились в волевую складку.

Сердце Катрин таяло от умиления, но она не осмеливалась притронуться к мальчику. Он был похож на спящего ангелочка, и мать побоялась разбудить его.

Готье, с гордым видом смотревший на ребенка, заметил это.

— Вы можете целовать его, — улыбнулся он. — Когда Малыш спит, даже гром не в состоянии его разбудить.

Она нагнулась и поцеловала сына в лоб. Мишель действительно не проснулся, но его ротик расплылся в улыбке.

— Мой маленький, — шептала Катрин ласково, — мой сыночек!

Она оставалась бы здесь, вот так, стоя на коленях перед спящим сыном, до самого утра, но в соседней комнате послышался кашель. Подскочившая Донасьена поспешила туда.

— Видимо, проснулась мадам Изабелла, — сказал Готье.

— Я иду к матушке, — ответила Катрин. До нее дошли тревожные звуки частого дыхания, прерываемые приступами сухого свистящего кашля. Она побежала в маленькую комнату, похожую на бедную монашью келью. На кровати, стоявшей в углу, лежала Изабелла де Монсальви. Над ней склонилась Донасьена, пытаясь напоить больную теплым чаем, настоянным на травах. Но старая женщина задыхалась и не могла сделать ни глотка. Катрин припала к ее изголовью. Как же постарела и похудела графиня со времени ее отъезда, какой казалась хрупкой! Лишь пересохший рот, жадно хватавший воздух, да лихорадочно блестевшие глаза выделялись на ее бескровном лице.

Донасьена в отчаянии повернулась, чтобы поставить на жаровню чашку с напитком, и увидела Катрин. На ее глаза навернулись слезы.

— Мадам Катрин, — бормотала она. — Слава Господу! Вы вовремя приехали.

Катрин прижала палец к губам, но Донасьена грустно покачала головой.

— Мы можем говорить. Мадам не слышит. У нее такой жар, что разговаривает она только в бреду.

Несколько бессвязных слов слетело с пергаментных губ больной, и среди них потрясенная Катрин разобрала свое имя и имя Арно. Приступ кашля, от которого только что содрогалось тело несчастной женщины, понемногу утих. Лицо Изабеллы стало спокойнее, но дыхание по-прежнему было затрудненным и хриплым, в глазах застыла мольба. Казалось, что в бреду Изабелла испытывала ужасные муки, и Катрин почувствовала себя виновной в ее страданиях. Она осторожно взяла горячую руку, сжимавшую грубое одеяло, и поцеловала, как часто это делала раньше.

— Матушка, — просила она тихо. — Матушка, послушайте, взгляните на меня. Я здесь… рядом с вами. Это я, Катрин, ваша дочь. Катрин…

Что-то ожило в болезненном, помутневшем взгляде больной.

— Ка…трин…

— Да, это я… я здесь.

Графиня повернулась, взгляд стал более осмысленным и остановился на молодой женщине, сжимавшей ее сухие руки.

— Бесполезно, мадам Катрин, — шептала Донасьена озабоченно. — Она в беспамятстве…

— Да нет. Она приходит в себя. Матушка! Взгляните, вы узнаете меня?

Катрин напрягла всю свою волю, пытаясь пробиться к сознанию больной. Если бы она могла поделиться с ней своими силами, перелить их в утомленное тело. Снова Катрин умоляла:

— Посмотрите на меня. Я Катрин, ваша дочь, жена Арно.

Дрожь пробежала по изможденному лицу Изабеллы при упоминании Арно. Взгляд ее просветлел и остановился на озабоченном лице молодой женщины.

— Катрин, — просипела она… — Вы вернулись?

— Да, матушка, я вернулась. Я больше вас не покину… никогда.

Темные глаза больной посмотрели с беспокойством и недоверием:

— Вы… остаетесь? Но… тот молодой человек… Брезе?

— Он принял свои мечты за реальность. Я больше его не увижу. Я — Катрин де Монсальви, и останусь ей. Я жена Арно!

Выражение благодарности и облегчения появилось на лице больной. Рука, державшая руку Катрин, расслабилась, и легкая улыбка тронула ее губы.