Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта

И впрямь, другого выхода не было. Возле Шатле собралась большая толпа. На берегу тоже собралось порядочно народу. С сожалением поглядев на черную воду реки, Мишель подчинился. Все трое, не сговариваясь, перекрестились. Мишель взял Катрин за руку, опустил капюшон до подбородка и двинулся вслед за Ландри, который без малейшего смущения подходил к солдатам.

– Ландри будет разговаривать, а я молиться Деве Марии. Она услышит меня, – шепнула Катрин.

За то время, что их спутницей была смертельная опасность, в Катрин что-то переменилось. Ничто, кроме спасения Мишеля, не интересовало ее.

Они подошли к цепям моста. Тучи, что вот уже час выдавливали по капле, наконец расщедрились: дождь полил стеной, пыль мгновенно превратилась в грязь, стражники побежали со всех ног под крышу ближайшего из домов.

– Эй вы там! – закричал Ландри. – Мы хотим пройти!

Один из стражников, разозленный необходимостью принимать ледяной душ, направился к ним навстречу.

– Кто такие? Куда идете?

– Домой. Мы живем на мосту. Я – Ландри Пигасс, а это дочка мэтра Легуа, золотых дел мастера. Пошевеливайтесь, чтобы нам пройти побыстрее, а то, кроме дождя, нам грозит еще и трепка за позднее возвращение.

– А третий кто? – спросил стражник, показывая на Мишеля, который стоял неподвижно, спрятав руки в рукава и смиренно опустив голову.

Ландри не колебался ни секунды, ответ у него уже был готов.

– Мой кузен Перине Пигасс, приехал из Галиции помолиться за свою бедную душу святому Жаку, вот веду его к нам домой.

– А сам он чего не отвечает, немой, что ли?

– Обет дал, когда в Наварре на него напали разбойники. Поклялся год молчать, чтобы вернуться благополучно на родину.

Обет был делом привычным, стражника он не удивил. Да и дождь, что лил все пуще, не располагал к длительным беседам. Лучник поднял тяжелую цепь.

– Проходите!

Почувствовав под ногами неровный булыжник моста, Катрин и Ландри готовы были пуститься в пляс под ледяным дождем, что струйками затекал им за шиворот. И втроем побежали они к дому Легуа.

В кухне, что служила одновременно и общей комнатой, и прихожей, ведущей в мастерскую золотых дел мастера Гоше Легуа, Лоиза помешивала в котле, висящем над очагом, аппетитно пахнущее рагу. Бисеринки пота блестели на лбу Лоизы, у самых корней ее светлых волос. Обернувшись, она посмотрела на Катрин, будто на призрак, вернувшийся с того света, и не смогла произнести ни слова: промокшая с ног до головы, в рваном, грязном платье, Катрин, казалось, только что вылезла из сточной канавы. Увидев, что Лоиза одна, Катрин с облегчением вздохнула, радостно улыбнулась сестре и весело спросила:

– Ты одна? А где родители?

– Скажи лучше, где была ты? – произнесла Лоиза, обретя наконец утраченный от изумления дар речи. – Сколько времени мы тебя ищем!

Желая разом узнать, насколько сердиты на нее родители, и разговором отвлечь внимание сестры от скрипа лестницы в мастерской, по которой Ландри повел Мишеля в его укрытие, Катрин чуть погромче спросила:

– А кто меня ищет, папа или мама?

– Марион! Я послала ее на розыски. Папа еще не вернулся с охранного поста, может, и всю ночь не вернется. Мама пошла к мадам Пигасс, той что-то неможется. Марион, чтобы не волновать ее, сказала, что ты у крестного.

Катрин еще раз с облегчением вздохнула, дела шли намного лучше, чем она могла надеяться. Она подошла к очагу и стала греть озябшие руки. Теперь в своем мокром платье она дрожала от холода.

– Вместо того чтобы дрожать, иди переоденься, – заворчала на нее Лоиза. – Ты только посмотри на себя! Платье загублено безвозвратно, а сама будто во всех сточных канавах перекупалась!

– Я упала в одну-единственную! Но на улице такой дождь! Мне хотелось посмотреть, что творится в городе, вот я и прогулялась.

Без всяких видимых причин Катрин вдруг овладело безудержное веселье. Лоиза никому не расскажет о ее прогулке, она добрая. И как целителен смех для усталых напряженных нервов! Катрин казалось, что она в жизни еще не смеялась, что она впервые узнала, что такое смех. Сколько ужасов она перевидела за сегодняшний день… Катрин отошла от очага и принялась расстегивать платье. Лоиза, продолжая ворчать, открыла большой сундук, стоявший возле очага, и протянула сестре чистую рубашку и зеленое полотняное платье.

– Ты прекрасно знаешь, Катрин, что я ничего не скажу, чтобы тебе не попало, но, пожалуйста, больше не вытворяй ничего подобного. Мне… мне так страшно за тебя! Сегодня произошло столько ужасных событий!