Грезы наяву - Райс Патриция

На этот раз он брал ее с настойчивой, грубоватой силой, которая несколько удивила Эвелин, но и доставила новые, неведомые прежде ощущения. Все закончилось быстро, но на этот раз не было чувства утоления голода, была приятная истома, разливавшаяся внутри.

Когда он вновь стал придвигаться к ней, пытаясь раздвинуть ноги, Эвелин слабо запротестовала, и он покорился. Потом они долго лежали, обнявшись, в теплом коконе из одеял, и Алекс гладил ее волосы.

— Я хочу, чтобы ты всегда спала здесь. Будешь?.. Даже когда меня не будет дома?

Слова прозвучали обыденно, однако в голосе Алекса таились ожидание и тревога.

— Я с самого начала хотела этого. — Эвелин полусонно поцеловала его в плечо. — Но в этом огромном доме столько места, что даже спален оказалось две вместо одной.

Алекс улыбнулся и нежно погладил ее спину, словно впитывая атласную мягкость кожи.

— Из другой мы сделаем бильярдную.

Эвелин хихикнула, уже засыпая, на этот раз до утра.

Алекс запретил слугам входить в комнату, пока их не позовут, и, проснувшись, едва рассвело, стал наслаждаться своей вновь обретенной собственностью, как ребенок, который, открыв глаза, вспоминает, что накануне ему подарили волшебную игрушку. Придвинувшись к Эвелин сзади, он стал тереться небритым подбородком о ее ухо. Она что-то пробормотала в полусне и, не имея ничего против, придвинулась к нему.

Когда Алекс начал гладить ее грудь, бормотание Эвелин сделалось ласковым, даже призывным. А руки Алекса уже скользили по всему телу, приближаясь к тому месту между ногами, где становилось жарко и влажно. Когда его пальцы осторожными движениями добрались до нежных, едва покрытых волосами складок, Эвелин вздрогнула, и Алекс понял, что жена не спит. На этот раз он не спешил, действовал медленно, вслушиваясь в ее дыхание. Эвелин все ближе придвигалась к нему, уже чувствуя, как ему будет удобнее. Потом они опять стали единым целым.

Эвелин едва слышно застонала, когда он вышел из нее. Алекс нежно опрокинул ее на подушки и принялся целовать.

— Тебе надо побриться, — сообщила ему Эвелин, все еще лежа с закрытыми глазами. — Серьезно.

Он с ворчанием приподнялся над нею, потом припал опять, целуя шею, грудь, словно нарочно елозя по ним небритым подбородком. Эвелин тихонько вскрикнула и, вцепившись ему в волосы, оттолкнула от себя. Он сделал вид, что сдается, но тут же вновь напал на нее, они принялись бороться и кататься в кровати, и без того превращенной в подобие поля боя.

Наконец Эвелин оттолкнула его по-настоящему и села, натянув простыню до самого горла. Она словно с удивлением стала рассматривать резную спинку, вспомнив, что видела этот узор еще в Бостоне.

— А ведь это наша кровать. Та, которую привезли из Бостона. Ты все это время спал в нашей кровати?

В ее голосе звучала обида. Алекс улыбнулся, опять обнимая ее.

— Ты тоже могла спать здесь. Если бы захотела. Нужно было только попросить. Я бы с удовольствием…

— И ты говоришь мне об этом?! — Эвелин изо всех сил ударила его по руке, но Алекс только рассмеялся. — Ты ведешь себя как последний болван. К тебе не подступишься! Почему я до сих пор с тобой разговариваю?.. Мне с тобой и днем-то встречаться противно!

— Да, ночью у нас получается лучше. — Алекс улыбался, лукаво поглядывая на нее. — Вот сегодня — даже несколько раз. А насчет того, что не подступишься…

— Это было только в постели, — перебила Эвелин. — А обо всем остальном я еще потребую объяснений и извинений. Ты действительно вел себя так, что я сама удивляюсь, как все это вытерпела. И ты еще за все ответишь!..

— Извинений?.. О, моя святая, беспорочная во всех отношениях жена! Униженно молю о прощении. Я даже не подозревал, что тебе не нравятся бесчувственные негодяи. Обещаю загладить все провинности тем способом, который изберешь ты… Так подойдет?

Он говорил все тише, одновременно целуя ей ухо и недвусмысленно поглаживая по бедру.

— О господи! Горбатого исправит могила, — Эвелин покачала головой. — Я умираю с голоду. Позавтракать мне дадут?

Склонившись над ней, Алекс нашел ее губы и принялся целовать. Эвелин обняла его, потом одна рука ее скользнула по его спине. Тогда Алекс быстро отстранился и сказал, с улыбкой глядя в огромные, совершенно фиолетовые глаза:

— Я готов утолить любой ваш голод. Какого рода завтрак желаете?

— Ты невозможен, — пробормотала Эвелин, не понимая, в шутку или всерьез он говорит. — У меня и так все болит внутри. Даже в тех местах, о существовании которых я и не подозревала. Тебе меня совсем не жаль…