Прекрасная монашка - Картленд Барбара

Затем они опять бродили по лужайкам до тех пор, пока не отошли довольно далеко от дома и оказались на опушке леса, в том месте, где ручей поворачивал в сад; там они набрели на небольшой грот. Хитроумно замаскированный, вырубленный прямо в скале и украшенный внутри камнями самой причудливой формы, этот грот представлял собой нишу полуестественного, полуискусственного происхождения, в которой была установлена фигура Божьей Матери.

Статуя была очень древней, изящно сделанной, правда, лицо и руки потеряли прежнюю красоту, не устояв перед натиском столетий. Перед маленьким алтарем лежали свежие цветы, сам грот освещался мерцающим пламенем свечи, защищенной от ветра куском битого стекла.

— Взгляните, монсеньор, кто-то приходит сюда молиться, — проговорила Аме, когда они приблизились к гроту.

— Садовник, думаю, — ответил его светлость, — а может быть, его жена и остальные члены семьи.

— Посмотрите-ка, здесь какой-то узор из ракушек среди камней, — сказала девушка. — Должно быть, это сделал ребенок; а ведь цветы здесь не только садовые: вот, взгляните — это дикие орхидеи, а вот свежие полевые цветы!

Девушка тут же преклонила колени перед алтарем и прочитала молитву. Себастьян стоял в стороне, наблюдая за ней. Когда Аме закончила молиться, она встала и протянула обе руки герцогу.

— У меня возникло такое ощущение, — проговорила она, — что наше счастье сегодня вечером в этом саду дано нам свыше, потому мы и набрели с вами на это место, посвященное Божьей Матери.

— Надеюсь, наша любовь и в будущем всегда будет освящена небесными силами, — ответил герцог.

На какое-то время голос его стал серьезным и звучал низко. Аме взглянула на небо.

— Становится очень поздно, монсеньор, — проговорила девушка, — а мне не хотелось бы встречаться сегодня с леди Изабеллой или месье Хьюго, когда они вернутся сюда после бала. Я обоих их очень люблю, но хочу, чтобы этот вечер принадлежал только нам двоим, и не желаю, чтобы кто-то забрал у нас хотя бы часть его.

— Давайте вернемся в дом, — ответил ей герцог Мелинкортский. — Вам пришлось затратить много сил в прошлую ночь, и вы, наверное, очень устали.

— Нет, я ничуть не устала, — возразила ему девушка. — Я счастлива. И мне кажется, будто все мое тело трепещет 6т этого удивительного ощущения полного счастья.

Они медленно побрели обратно к дому; никому из них не хотелось возвращаться. Когда они подошли к двери, что вела из дома в сад, Аме обняла герцога.

— Скажите мне еще раз, монсеньор, что любите меня, — попросила она, — скажите, что будете любить меня всегда!

— Я буду любить тебя всю мою жизнь, — ответил Себастьян, — а если, как ты заставляешь меня поверить, существует нечто после жизни, то я буду любить тебя вечно. Ты моя, Аме, я уже говорил тебе об этом. И я никогда не позволю тебе покинуть меня.

..;; — Я буду вашей вечно, монсеньор, — прошептала Аме. — Я люблю вас — сейчас и навсегда.

Она обняла его за шею и приблизила его лицо к себе, чтобы поцеловать. Потом надолго крепко прижалась к нему всем своим телом; после этого, прежде чем Себастьян понял ее намерения, девушка выскользнула из его объятий. Она вошла в дом и заперла за собой дверь, в результате чего он остался в саду один, не имея возможности войти внутрь.

Тогда с несвойственной ему проницательностью герцог почувствовал, что Аме не хотелось разрушать таинства этого вечера прощанием при свечах. Оно показалось бы таким бледным и бесцветным после почти неземного очарования сада; итак, покорный желаниям девушки, герцог Мелинкортский побродил еще немного по лужайке перед тем, как войти в дом.

Примерно через час он услышал, как приехали Изабелла и Хьюго, а потом уснул с улыбкой на устах, с часто бьющимся от возбуждения сердцем, чувствуя себя таким же юным, как Аме…

И теперь, когда он проснулся, Себастьян думал о том, что его главной задачей было ни в коем случае не допустить, чтобы девушка разочаровалась или почувствовала себя незащищенной в этом мире, в котором отныне будет жить как его жена. Он слишком хорошо знал ограниченность этого мира, в котором разочарование и крушение надежд довольно спокойно воспринимается теми, кто знает о существовании таких вещей; но те люди, которые всегда ждут от других только хорошего, которые еще не научились спокойно воспринимать крушение надежд, могли бы отнестись к этому совсем иначе.

— Она верит в меня, и я должен оправдать ее надежды.