Легенда - Деверо Джуд

– Ничуть. – Кэди постаралась, чтобы ее ответ прозвучал убедительно. – Ты принадлежишь Леони.

– А кому принадлежишь ты, Кэди?

– Я.., я – себе самой, вот кому, – сказала она, и даже для нее самой эти слова прозвучали весьма неубедительно.

Некоторое время он молчал, а когда заговорил, то полностью сменил тему:

– Кухня в моем доме в Коннектикуте – самая старая часть дома, а рядом с ней симпатичный небольшой кабинет, окна которого выходят в окруженный высокой стеной огород, где растут разные овощи и травы. Вдоль южной стены тянутся виноградники," а вдоль дорожек растут абрикосовые деревья. Вот уже много лет никто не заботится о саде, но если потрудиться, его можно вернуть к жизни. В кабинете две стены полностью заняты старинными полками из соснового дерева, на которых можно расставить тысячу или даже больше книг, может быть даже по кулинарии. И, как я уже говорил, кухню никто не переоборудовал, поэтому там сохранилась большая кладовая для продуктов, буфетная дворецкого и еще одна комнатенка с толстыми кирпичными стенами. Мы не знаем, для чего использовалась эта третья комната, но…

– Чулан.

– Что?

– Это чулан, чтобы хранить продукты в холоде. Там под полом есть дренаж?

– Да, конечно, и еще под полом…

– Погреб, – мечтательно протянула Кэди. – Под комнатой проходит ручей, и проточная вода поддерживает низкую температуру.

– Леони хочет сломать стены между вспомогательными помещениями и превратить их в одну большую современную кухню с черной стеклянной мебелью и…

– Нет! – с отвращением воскликнула Кэди. – Ты не можешь так поступить. У этих маленьких комнаток есть свое предназначение и… – Она даже задохнулась. – Это, конечно, не мое дело. – Кэди еще раз вздохнула, чтобы перевести дыхание. – А что она хочет сделать с огородом и садом?

– Установить там личный бассейн-джакузи. Она хочет завезти большие валуны и устроить все так, словно это природный ландшафт.

– Но абрикосовые деревья – тоже природа!

– Деревья придется, конечно, срубить. Леони говорит, что листья забьют трубы фильтрационной системы.

Кэди лежала на спине и смотрела на блики огня, танцующие по потолку пещеры, думая, как это ужасно – разрушать такую красоту.

– Что такое иссоп?

– Трава. Ее используют как вкусовую добавку к жирной рыбе, и из нее делают шартрез. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Кто-то сказал, что она растет в этом огороде, но Леони от нее чихает, и нам пришлось ее всю выдернуть. А как ты?

Она настолько глубоко задумалась о судьбе старого сада и огорода, что не поняла его.

– Я? – удивленно переспросила она.

– Да. Ты из-за чего-нибудь чихаешь?

– Наверняка не от трав, – сквозь зубы процедила Кэди. – Теперь я хочу поспать, – сказала она, потому что не могла больше слышать о планах Леони по разрушению того, что наверняка было красивейшим старинным поместьем.

– Да, конечно, – согласился Тарик, и она услышала, как он повернулся к ней спиной, а минуту спустя вдруг проговорил:

– Кирпичи…

Она не спросила, что он имеет в виду, потому что, кажется, уже знала. Тогда Тарик продолжал:

– Стена, окружающая сад, сложена из старых кирпичей, но Леони ненавидит их, потому что они покрыты зеленым мхом и лишайником. Она хочет разломать стены и поставить нечто современное и изящное. Леони любит современные вещи.

– Как ты, например, – с чувством выпалила она.

– Ты думаешь, я современный?

– Ты живешь в Нью-Йорке, и ты…

– Я работаю в Нью-Йорке. А живу я в Коннектикуте, в доме, построенном двести лет назад.

– И ты… – Она замолчала, потому что не могла придумать, какие у него еще есть недостатки. Кроме того, что он сводил ее с ума. То он смеялся над ней, то спасал ее, то брался мыть тарелки. – Я хочу спать, – повторила она, давая понять, что не желает продолжать разговоры. Даже говоря о таких невинных вещах, как его дом, он, похоже, умудрялся выводить ее из себя. Ну какое ей дело до того, что его жена сделает с их домом и садом? Ее это совершенно не касается, разве не так?

– Да, конечно, хабибби, – тихо сказал он. – Пусть тебе приснятся самые сладкие сны.

– Тебе того же, – сказала она, пытаясь поудобнее устроиться в сбившемся спальном мешке. – Ты Леони так же называешь? – спросила она и в ту же секунду пожалела, но сказанного было не вернуть.

К ее большому удивлению Тарик не рассмеялся. Напротив, он очень тихо ответил:

– Нет, я никогда никого не называл этим ласковым словом. Оно только для тебя.