Кинжал с красной лилией - Бенцони Жюльетта

— Мы с вами потом все осмотрим, — пообещала графиня, беря Лоренцу за руку. — А сейчас поднимемся ко мне, приведем себя в порядок и немного освежимся перед тем, как спустимся в столовую.

В покоях графини их встретила седовласая женщина с твердым взглядом, которую нетрудно было бы счесть родственницей хозяйки, если бы не черный шелковый передник и большая связка ключей на поясе.

— Познакомьтесь с дамой Бенуат, — проговорила графиня, — она моя горничная и начальница над всей женской прислугой в замке. Мужской прислугой командует Шовен, наш мажордом, вы не могли его не заметить внизу, в прихожей.

Пока юная Гийометта с живым и веселым личиком помогала им снять плащи и чистила их щеткой, другая, по имени Сидони, принесла тазы с водой, чтобы они могли помыть руки. Лоренца не понимала, почему графиня сочла нужным представлять ей прислугу, но задавать вопросов не стала, а только поблагодарила улыбкой, любуясь теплыми тонами комнаты, где преобладали алый цвет и цвет миндаля.

Когда они наконец спустились вниз, барон Губерт уже ожидал их, на этот раз он был в коричневом бархатном камзоле с плоеным воротником и манжетами безупречной белизны. Заложив руки за спину, он расхаживал по столовой, поглядывая на накрытый стол.

— А-а, — сказал он, едва заслышав шаги двух дам и глядя поверх пенсне, оседлавшего его нос, как они к нему приближаются, — так это наша гостья? Так будьте у нас самой, самой желанной!

Без всякого сомнения, они с сыном были очень похожи! Те же рыжие волосы, только тронутые сединой, такие же усы и бородка, но тоже посеребренные. Те же черты лица, но смягченные годами, и почти та же улыбка, если бы все зубы барона были на месте. Они были бы даже одного роста, если бы спина старого барона не ссутулилась с годами за постоянным чтением и работой в саду, да так, что уже не могла выпрямиться. А вот глаза у них были разные — синие у Тома и карие у барона, зато в них светилось одинаковое лукавство.

Барон церемонно подал Лоренце руку, подвел ее к месту за столом и только потом уселся сам, а потом громко объявил:

— Как мило, что вы согласились добраться до нас! Иначе я никогда бы вас не увидел, а это было бы очень огорчительно. Чертовски хороша, а, Кларисса?

— Губерт! — с упреком отозвалась сестра. — Похоже, с годами полученное вами воспитание расползается, как старая рубашка.

— Не докучайте мне подобными глупостями. Привилегия моего возраста состоит в том, что я могу говорить все, что думаю. Разве я обидел вас, молодая дама?

— Нисколько, — засмеялась Лоренца.

— Вот видите! — бросил он сестре и тут же повернулся к молодой женщине. — Я только сказал, что мог бы никогда, вас не увидеть. Это потому, что мадам Верней я навестил бы только в том случае, если бы меня насильно прикрутили к седлу веревками. Она же ведьма! И способна на все! Причем на такое, что нам с вами и в голову не придет! Никогда не понимал, как это «нашенский Генрих», как зовут его мужички-крестьяне, мог с такой безоглядностью влюбиться в эту стерву. А вы, Кларисса, извольте помолчать. Вы все равно меня не переубедите. Скажите, а как вам удается с ней ладить, молодая дама?

— Я ей очень благодарна, барон. Она проявила ко мне милосердие, когда я находилась... в ужасном состоянии.

— Милосердие? Ни за что не поверю! У нее наверняка был свой расчет.

— О ее расчетах я ничего не знаю. Но, конечно, гораздо легче полюбить мадам д'Антраг. В общем-то, она за мной в основном и ухаживала.

— Она, я думаю, и в самом деле добрая. И мягкая, терпеливая. Не будь она такой, разве бы она справилась с таким безумцем, каким был Карл IX? А вот ее дочь сейчас огонь извергает! На этот раз ее царствованию пришел конец. Трудно сражаться с пятнадцатилетним бутончиком, который только и мечтает, чтобы его сорвали. Хотя, конечно, брак с Конде — большое несчастье. Старый Монморанси очень им озабочен, и не без причины. Он недавно говорил мне...

Оставив паштет из угря под винным соусом, мадам де Роянкур умоляюще проговорила:

— Перестань, ради всего святого, Губерт! Наша юная гостья будет считать тебя старым сплетником! Но поверьте мне, дорогая, он совсем не таков!

— Ну, разумеется, Кларисса. Вы сплетничаете куда больше моего. А правда никогда и никому еще не вредила. Ну, так на чем мы остановились? Ах, да, Монморанси. Так вот наш добрейший коннетабль портит себе кровь из-за того, что младший Конде беден, как церковная мышь, а сам Монморанси скуп сверх всякой меры. Если бы не тетушка, герцогиня Диана, лапочка Шарлотта выходила бы замуж голышом. «Нашенскому» Генриху придется хорошенько порастрясти кошелек, чтобы ублаготворить весь этот народец. Вот я и думаю, не поехать ли мне в Париж и не посмотреть ли на эту комедию поближе? Мне кажется, будет забавно.