Дитя любви - Холт Виктория

И я любила тебя, вот почему так сложно понять все! Но я не могла не радоваться твоим бедам!

— Это уже неважно, — сказала я. — Пожалуйста, Кристабель, не расстраивай себя!

— Но это действительно важно, послушайте! В Венеции, когда Карлотта должна была родиться, ко мне пришел Бомонт Гранвиль. Он разыскал меня… — Голос ее прервался, и несколько секунд она, казалось, не могла продолжать свой рассказ. — Он мог быть таким очаровательным! Он знал, как обращаться с такой женщиной, как я: он быстро понял, что всю жизнь мне не хватало любви, и знал, как я жажду ее! Ты можешь догадаться, что случилось потом…

— О, Кристабель, нет! — вскричала я. — Только не ты!

— Да, он делал со мной, что хотел! Была и картина, он заставил меня позировать ему!

Я опустила взгляд: я не могла смотреть Ли в глаза.

— И он заставил меня рассказать ему все о тебе, Джоселине, Карлотте. Он знал, что это твой ребенок, а не Харриет.

— Я начинаю многое понимать! — сказала я.

— Потом он вернулся, пришел прямо сюда: ему нужны были деньги. Он знал, что я вышла замуж за богатого человека, и, Присцилла, я дала ему денег, чтобы он молчал и не рассказал все Томасу! Я бы не вынесла, если б Томас узнал! У него был мой портрет, он угрожал. О, но ты можешь понять, я не могла позволить, чтобы это случилось… Не могла! Я была так счастлива! У меня было все, чего я так хотела всю свою жизнь, а теперь он пришел и стал угрожать моему благополучию!

— О, Кристабель! — прошептала я. — Я понимаю! Он был ужасным человеком!

— Но мне было все равно, что я делаю, пока я могла остановить его. Он рассказал мне о той ночи с тобой. Он так гордился тем, как умно он вертит нашими жизнями, как он это называл, заставляя нас танцевать под его дудку. Мы были его рабынями! Я должна была что-то предпринять, я должна была удержать то, чего я, наконец, добилась! И путь был один: я взяла ружье и застрелила его. Да, Присцилла, я убила его!

Ли с удивлением воззрился на меня. Наконец-то мы начали все понимать.

— Я вышла из дома, ошеломленная сделанным: я стала убийцей! Я не могла поверить, что такая обыкновенная женщина, как я, когда-нибудь сможет совершить убийство! Чудовищность того, что я сделала, внезапно дошла до меня. Я боялась идти домой, я затаилась там. Потом я заметила, как из дома вышел Ли с телом. Я увидела, как он начал копать землю, и поняла, что он собирается похоронить его. И тебя, Присцилла, я тоже видела, и только тогда я осознала, насколько глубоко все мы увязли в этом! Но так как одна я знала, что в действительности произошло, я сразу все поняла: Ли хоронил тело, потому что считал, что это ты убила его! Я вздохнула с огромным облегчением: я сделала это, и никто не узнает. Томас никогда не узнает о том, что я была связана с Бомонтом Гранвилем! Но все вышло не совсем так, как я думала, ничто не проходит бесследно! Я всегда так любила тебя, Присцилла, мы сестры, настоящие сестры! Я увидела что ты и Ли отдаляетесь друг от друга, и понимала, почему это происходит. Ли думал, что этого человека убила ты, а ты думала то же самое про него. И тень Гранвиля всегда бы стояла между вами!

— Бедная Кристабель, — сказала я, — как ты, должно быть, настрадалась!

— Я поняла, что не будет в моей жизни счастья, если я не признаюсь во всем, но я бы не вынесла, если б об этом узнал Томас! Он так любил меня, он возвеличивал меня, я была так счастлива с ним! Вот почему я должна была убить этого человека, и после того, что сделала, одним лишь способом я могла загладить свои грехи: я могла подарить Томасу ребенка и умереть во время родов!

— Теперь Гранвиль мертв, — сказал Ли. — Он заслуживал смерти! Зачем кому-то знать об этом? Он лежит там, на нашей земле, и никто не будет горевать по нему.

— Убийство есть убийство, — сказала Кристабель. — «Так не убий». Я умираю, я знаю это и знаю, что так и должно было случиться! Но моя девочка остается жить, и вечно будет жить моя любовь к Томасу. Он будет навещать мою могилу, приносить цветы и говорить: «Она была мне хорошей женой!» А мои дети принесут успокоение ему, и вы двое должны примириться друг с другом!

Она улыбалась, и, хотя на лице ее уже проглядывала печать смерти, она была божественно красива, будто долгое время блуждала в потемках, а потом внезапно нашла свой путь к вечному покою.

В конце недели она умерла.

Ли и я вернулись в Довер-хаус. По дороге мы не обменялись ни словом: мы и так понимали друг друга и знали, что сейчас вступаем в совершенно новую жизнь и что она будет долгой и счастливой.