Тина и Тереза - Бекитт Лора

Прошло еще немного времени. Зарево, окружавшее остов «Миранды», окончательно потухло, но она продолжала уныло чадить, постепенно превращаясь в пепелище. Конрад почувствовал, что медленно погружается, и ужаснулся… Он бросил взгляд на корабль: Боже, казалось, он пробыл в воде целую вечность, а между тем продвинуться удалось едва ли на милю! Теперь он вовсе не мог двигаться и прилагал усилия к тому, чтобы просто удержаться на поверхности океана. Вода, мягко обволакивающая тело, уже не выталкивала, напротив, до боли настойчиво тянула вниз, всасывала в себя, увлекая в пучину мрака. Все! Это конец! Он утонет, и даже труп его не будет найден… Хотя не все ли равно? Да, все равно, все равно, ничего теперь не имеет смысла! Смерть — бессмысленность, серая туманная пустота, а то и вовсе ничто! Ничто и никогда — навечно! Последняя мысль острой иглой пронзила мозг. Конрад, все еще загребая ослабевшими руками, почувствовал, что захлебывается, и через миг потерял сознание.

ГЛАВА V

Поезд быстро бежал по рельсам недавно проложенной железной дороги, оставляя за окнами быстро сменяющийся пейзаж. Красные дюны с чахлыми бледно-зелеными кустиками зелени, ярко-синее небо… Местами пустыню пересекали серо-зеленые, сизые или фиолетовые полосы лесов, печальные и безлюдные, с особого рода эвкалиптовыми деревьями, кора которых всегда свисает клочьями, точно лохмотья нищего странника. Попадались красные кедры, сосны дамарра, панданусы с узкими длинными листьями и диковинные араукарии с прямыми высокими стволами и ветками, напоминающими спицы раскрытого зонтика; еще дальше — древовидные папоротники с перистыми, ошеломляющими яркой зеленью листьями; потом опять каменистые участки пустынь, песчаные гряды со склонами, поросшими дернистым злаком — спенифексом.

Затем сплошь потянулись сухие светлые эвкалиптовые парки, напоминающие саванну, где яркий солнечный свет разреживается, проходя сквозь решето мелких листьев высоких стройных деревьев, где дышится поразительно свободно и легко.

Тина с радостью смотрела на эту рыжую, точно лисий мех, а местами красновато-бурую, будто обугленную, бесконечно родную землю.

Тина ехала в Сидней. Наконец-то в Сидней! Наконец-то вперед!

Со дня отъезда Джоан Пакард в Америку прошло два месяца, и Тина успела как следует осмыслить случившееся. Как ни странно, то, что она узнала, в какой-то степени явилось благом. Пребывая в неведении относительно судьбы Конрада О'Рейли, она еще на что-то надеялась, а теперь… Редко человек, лишаясь надежд на одно, вдохновляется чем-то другим, но бывает и так. Тина, если можно так выразиться, отстрадала положенное (на все в жизни отпущен определенный срок!) и неожиданно почувствовала себя свободной, если не от чувств к бывшему возлюбленному, то, по крайней мере, от своих бесплодных ожиданий.

Миссис Макгилл, ошеломленная неожиданным решением Тины, от растерянности не нашла аргументов для того, чтобы убедить девушку остаться. Впрочем, что можно было сказать? Тина заявила о своем желании иметь собственную жизнь, и это было ее право. Миссис Макгилл казалась расстроенной, несмотря на то, что не обронила ни слезинки. Она призналась, что огорчена отъездом Тины, и заверила, что готова принять ее обратно в любой момент, пусть приезжает даже без предупреждения.

Словесной благодарности не было, и все же пожилая дама обняла девушку на прощание, а потом, не принимая возражений, решительно протянула небольшой бархатный кошелек.

Вспомнив об этом, Тина улыбнулась. Накопленная за четыре года сумма вместе с последним подарком хозяйки составила шестьдесят фунтов! Двадцать девушка тут же отослала матери вместе с письмом, в котором сообщала о своем решении покинуть дом миссис Макгилл и о дальнейших планах, и все же у нее осталось сорок фунтов. Тина никогда прежде не располагала подобной суммой, и теперь чувствовать себя, мягко говоря, небедной было очень приятно. Добравшись до первой крупной станции, девушка купила себе новую одежду: стоило Тине покинуть усадьбу миссис Макгилл, как темное платье стало душить ее. Ведь она еще так молода! Даже моложе, чем внутренне ощущает себя!

Если б кто-то сказал ей раньше, что так бывает, она бы не поверила. Ей было горько, обидно и больно, но она не впала в отчаяние, напротив, обрела новые силы. Прощай, Конрад О'Рейли! Пусть я тебе не нужна — жизнь продолжается, и свет будущего для меня не померк!

Сначала Тина, получив возможность без стеснения тратить деньги, чувствовала себя непривычно, но потом осмелела и накупила себе новых нарядов. Она отводила душу, копаясь в тряпках, выбирая шляпки и платья, новые туфли и украшения. Тина не стремилась к роскоши, взяла, что попроще, и все-таки, выйдя из магазина, выглядела элегантной, полной достоинства молодой леди.