Дочь дьявола - Коултер Кэтрин

— Я спас тебя от купания в холодной воде, — упрекнул он шутливо, — и что получил за это, кроме проклятий?

— Ты в самом деле здесь, — охнула Арабелла, жадно пожирая его глазами.

— Да.

— И такой красивый.

— Благодарю, миледи, — улыбнулся он, лукаво блестя глазами и шутливо кланяясь. — По-твоему, дикарь и варвар не может носить одежду джентльмена?

— Я думала о том, как ты ласкаешь других женщин, — тихо призналась Арабелла. — Елена… твой гарем…

— Елена замужем за турецким сотником. Что же касается остальных женщин… боюсь, в последнее время они почему-то потеряли для меня привлекательность. — Его голос упал до хриплого шепота. — Мне нужна лишь упрямая фурия, та, которой мне порой хочется задать трепку, а иной раз — ласкать до полного изнеможения.

Арабелла, почему-то застеснявшись, опустила глаза и тихо охнула.

— Не ожидал увидеть тебя такой стройной. Ты кажешься даже чересчур худой.

— А ты считал, что я буду объедаться в твое отсутствие?

— Нет, но наше дитя…

Он внезапно осекся, поняв, как ловко провел его граф, и, запрокинув голову, громко расхохотался.

— Да ты, любимая, — едва выговорил он, задыхаясь, — кажется, так же беременна, как я!

Арабелла съежилась; радость, согревшая сердце теплом встречи, таяла на глазах.

— Ты приехал, — глухо пробормотала она, — думая, что я ношу твоего ребенка?

Камал, мгновенно став серьезным, спокойно ответил:

— По крайней мере это послужило достойным предлогом для моего появления.

— И теперь ты снова исчезнешь?

— Боюсь, при малейшей попытке скрыться твой отец велит посадить меня под замок. Он глубоко страдает оттого, что несчастна его дочь.

— Я вовсе не несчастна, — сухо возразила Арабелла. — И не желаю ничьей жалости. Вы, повелитель, можете убираться в свой Оран и валяться с утра до ночи в гареме, среди искусных в любви невольниц!

— Но я уже не повелитель, и гарема у меня не осталось. Перед тобой, Арабелла, — бедняк, владеющий всего-навсего тремя кораблями. Я не в состоянии предложить тебе больше ничего! — У Арабеллы перехватило дыхание. — Онемела, дорогая? — осведомился он. — В таком случае просто поцелуй меня.

Он притянул ее к себе. Теплые твердые губы чуть коснулись ее губ. Арабелла задрожала, ощутив знакомый аромат, вкус и сладость его рта.

— Пожалуйста, не смейся надо мной, — умоляюще прошептала она.

Поцелуй стал крепче, и ее живота коснулась тугая, налитая силой плоть. Грусть и мучительные думы исчезли без следа; безумная радость кружила голову. Арабелла обвила руками его шею и прильнула к груди.

— Если мы будем и дальше продолжать в том же духе, — проворчал он, — наш ребенок скоро станет реальностью.

Арабелла запустила пальцы в шевелюру Камала, лаская его язык своим и трепеща от желания. Он прижался к ней бедрами, и она тихо застонала.

— Арабелла, мы должны поговорить.

— Да… — пролепетала она, — да, конечно. Камал нежно улыбнулся раскрасневшейся девушке.

— Я продолжу твое обучение искусству любовных игр лишь после свадьбы, и ни днем раньше.

Стоя у окна, граф наблюдал, как дочь, схватив Камала за руку, ведет его в чащу леса. Улыбнувшись, он отошел вглубь комнаты. Его зять, судя по всему, прекрасно разбирается в морском деле и станет ему достойным помощником. Хорошо, что обман удался!

— Я сделаю все, что ты пожелаешь, любимый, — сказала Арабелла, целуя Камала в нос.

— Не могу выразить, как приятно заслужить твою покорность.

Арабелла потерлась щекой о его щеку.

— Прошло два месяца, Камал! Целая вечность!

— Знаю, и мне тоже пришлось нелегко. Я навестил мать в монастыре, на Сицилии. Она стала такой тихой, молчаливой и совершенно ушла в себя. Пожалуй, я предпочел бы, чтобы она выкрикивала ругательства и клялась отомстить!

— Ты наконец простил себя за то, что она совершила?

— Нет, но, может, со временем мой позор перестанет мучить меня. Я люблю тебя, Арабелла, но в тот момент метался, словно раненое животное. Мысль о том, что ты стала свидетельницей моего бесчестья, была невыносима.

— Но мы с тобой единое целое! То, что приходится переживать тебе, чувствую и я. Пообещай всегда обращаться за помощью.

— Кажется, ты успела в свои зрелые годы приобрести некоторую мудрость?

— Ну вот, ты снова смеешься, а я совершенно серьезна, Камал!

Она слегка ударила его по животу.

— Хорошо, хорошо, сдаюсь! Но твои родители, должно быть, гадают, чем мы занимаемся. Боюсь, они думают, что я успел швырнуть тебя на землю и сделать все, что так долго замышлял!