Рабыни дьявола - Бенцони Жюльетта

– Вулкан дышит! – заметила Мелина, скрестившая руки на груди, возможно, чтобы согреться. – Прошлой ночью я слышала, как он ворчит. Дай бог, чтобы он скоро не проснулся!

Но игумен Данилос не слушал ее. Он направился к краю террасы, где возвышалась небольшая голубятня. С помощью Теодороса он достал большого голубя, привязал что-то к его лапке и выпустил. Птица немного покружилась вокруг террасы, затем полетела на северо-запад.

– Куда он? – спросила Марианна, провожая глазами исчезающее белое пятнышко.

Мелина запросто взяла под руку свою новую подругу и направилась с нею к лестнице.

– Искать более достойное судно для посланницы императора французов, чем простая лодка Йоргоса. Рыбак отвезет вас только до Наксоса! Корабль будет ждать вас там, – сказала она. – Теперь идем, нам надо возвращаться. Полночь прошла, и первая ночная служба скоро начнется. Не следует, чтобы тебя увидели здесь…

Поцеловав руку игумену, женщины пошли к выходу, сопровождаемые толстым монахом. Кратко попрощавшись, Теодорос исчез в глубинах монастыря, где он находился уже несколько дней. Ночь стала совсем светлой, и на длинной крыше водохранилища отчетливо выделялись малейшие детали.

Когда они прошли портик под колоколом, его протяжные звуки, призывающие к молитве, разбудили эхо внутри монастыря. Толстый монах, торопливо пробормотав благословение, поспешил запереть решетку, тогда как Марианна и ее спутница пустились вниз по тропинке домой.

Обратный путь прошел гораздо быстрей, и сторожевой пост миновали беспрепятственно. Огонь догорал, и возле него безмятежно спали двое солдат, опираясь на свои длинные ружья. Легкие шаги женщин не разбудили их, так же как и шорох ветвей. Через несколько минут Мелина закрыла за ними дверь старой часовни и зажгла масляную лампу.

Несколько мгновений они стояли, вглядываясь друг в друга, ничего не говоря, словно наконец взаимно открылись и все недоразумения исчезли. Затем греческая княгиня медленно подошла к своей новой подруге и поцеловала ее в лоб.

– Я благодарна тебе, – сказала она просто. – Я поняла, чего стоит тебе ехать с Теодоросом, и хочу, чтобы ты знала, что если бы ты даже и отказалась, я не позволила бы убить тебя…

– Он может это сделать, когда мы будем далеко отсюда, – прошептала Марианна, невольно затаившая некоторое зло против гиганта.

– Это исключается. Прежде всего он нуждается в тебе… и затем, он непримирим в вопросах чести. Он неистов, вспыльчив, груб, но с момента, как ты станешь его спутницей, он отдаст за тебя жизнь, если тебе будет грозить опасность. Так велит закон горных клефтов.

– Клефтов?

– Это горцы с Олимпа, Пинда и Тайгета. Конечно, они живут разбоем, но они скорее похожи на ваших корсиканских благородных бандитов, чем на простых грабителей. Теодорос, как и его отец, Константин, был их вождем. Освобождение Греции не знает более мужественных бойцов!.. Что касается тебя, теперь ты наша. Услуга, которую ты нам окажешь, дает тебе право просить помощь и покровительство у любого из нас! А теперь спи, и да пребудет с тобою мир!

Мир?.. Несмотря на героические усилия, Марианне не удалось этой ночью обрести его. То, что ее ожидало, не располагало к душевному спокойствию, ибо, по сути дела, она еще никогда не попадала в такое запутанное положение. Впервые с тех пор, как она покинула Париж, она с чувством глубокого сожаления вспомнила о нежном покое ее дома на Лилльской улице, о розах своего сада и об ироничной, успокаивающей кузине Аделаиде, спокойно ожидавшей, занимаясь болтовней с соседками, службами у Святого Фомы Аквинского и непрерывными закусками, поглощаемыми в невероятном количестве, – письмо, которое позовет ее в далекую Америку к Марианне и ее старому другу Жоливалю… письмо, которое никогда не придет… Если только судьба не согласится привести в порядок спутанные нити и все вернуть на круги своя!

– Ты заплатишь мне за все, Язон Бофор! – внезапно возмутилась Марианна, охваченная пробужденным воспоминаниями гневом. – Если ты жив, я найду тебя, где бы ты ни был, и заставлю заплатить за все, что я перенесла из-за тебя и твоего глупого упрямства! Эта безумная история, связавшая меня с опасными бунтовщиками, тоже пойдет на твой счет!

Она отнесла к себе возмущенную жалобу Антигоны: «Я создана для любви, а не для ненависти…», – и это позволило ей ощутить себя такой, какая она есть: Марианна в бессильном гневе, Марианна страдающая, готовая к стычкам и безумствам, как она недавно утешалась воспоминаниями о своем доме и кузине.