Грезы наяву - Райс Патриция

— Прекрасно, это меня вполне устраивает, — согласился Алекс А теперь — переодеваться, я умираю от голода…

В будущем предстояло обсудить тысячи вопросов, но самое главное было решено: Маргарет готова остаться. Эвелин взяла девочку за руку и, когда они проходили мимо, поцеловала Алекса в щеку.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Алекс проводил их веселым взглядом, а сердце Эвелин колотилось от давно забытой радости. Наконец она сделала что-то необходимое и правильное.

Ночью, когда они уже собирались ложиться, Эвелин обратила внимание, что Алекс был как-то необычно задумчив. И когда он подошел к ней, запустил пальцы ей в волосы, она положила ладони ему на грудь и вопросительно вскинула брови.

Он ответил на ее немой вопрос почти с горечью:

— Она очень красивая. Или мне кажется?

Сердце Эвелин заколотилось где-то у самой гортани. Не вполне отдавая себе отчета, начала расстегивать его рубашку.

— Она очень похожа на тебя, Алекс. И такая красавица, что я, кажется, начинаю ревновать.

— Ревновать? — Он поднял ее лицо и заглянул в глаза. — Что еще у тебя на уме?

Эвелин наморщила нос и опустила взгляд.

— Она красивая, умная и через несколько лет вполне сможет заменить меня. Сможет быть хозяйкой на твоих обедах, сможет развлекать жен и дочерей твоих друзей, может быть, даже управлять твоим хозяйством. А я тогда стану совсем не нужна…

Алекс с усмешкой повернул ее лицо к себе, попытался заглянуть в глаза. Потом осторожно поцеловал краешек губ и повел череду нежных поцелуев через подбородок, к шее. Пальцы его нащупали бретельки сорочки.

— Да, это на самом деле вопрос. Даже не знаю… Хм. Но для чего-то я взял тебя в жены? И теперь, кажется, знаю — для чего… Я не могу без тебя спать. Дышать мне без тебя тоже трудно. А уж о том, чтобы есть, не чувствуя тебя рядом, и речи быть не может… Так что ты для меня — что-то вроде лекарства. Хотя, когда я представляю тебя в одной ночной рубашке, мне становится не по себе. А что творится со мной, когда я вижу тебя в открытом бальном платье или в ванне, среди пузырьков пены… От всех недугов единственное лекарство — ты. Так что получается — чем больше я о тебе думаю, тем больше ты мне нужна. Какой-то заколдованный круг! И выход из него один — нарожать штук шесть дочерей, которые будут еще красивее, чем Мэг. Потому что их матерью будешь ты. И вот тогда ты никуда не денешься. Тебе придется вместе со мной растить их, воспитывать… И если они унаследуют твой характер, то забот у тебя будет полон рот.

Ночная рубашка скользнула на пол, и Эвелин ощутила, как сильные руки открывают ее от пола и несут на постель. Она попыталась вспомнить, случалось ли ей в этой комнате надевать ночной халат, но мысль тут же исчезла, смятая и отброшенная горячей волной возбуждения. Она не понимала слов, но прекрасно знала все, о чем он говорит, стоя рядом на коленях.

— Ты на самом деле думаешь, что я тебе нужна? — выдохнула она, чувствуя, как его губы скользят по низу живота. — Хоть чуточку?..

— Даже не чуточку. А серьезно и надолго… А вот этого делать не надо, иначе вся дюжина наших дочерей окажется сейчас на простынях!

Он застонал, но руки Эвелин двигались все настойчивее. Задыхаясь от счастья, она лишь рассмеялась в ответ. „

— Дюжина — это много… Вполне достаточно… одной… А потом нужно будет подумать… о наследнике…

— Наследный граф Грэнвилл? Конечно… Этих нам тоже нужно два-три, как минимум…

Алекс приподнял ее ногу, отодвинул в сторону и наконец добрался до цели. Секунду он был слишком занят, потом заговорил опять:

— Сейчас — дочь… в сентябре — сын… и еще, может быть… одна дочь…

Потом Эвелин лишь тяжело дышала и постанывала в такт его ритмичным движениям. Она не могла ничего сказать, даже если бы и хотела.

Придя в себя после сладкой минуты и краткого забытья, Алекс вдруг приподнялся на руках и глянул ей в лицо.

— Сын когда?..

Глаза Эвелин широко раскрылись, на миг в них мелькнуло беспокойство.

— В сентябре… А что?

— В сентябре? — соображал Алекс все еще туго. — Сейчас середина февраля. В сентябре… Это значит…

Мысль так поразила его, что он отпрянул от Эвелин, словно боясь повредить то, что уже было у нее внутри, откатился на край кровати, но не рассчитал и с грохотом свалился на пол.

Из-за двери послышался встревоженный голос слуги. Эвелин подползла к краю кровати, чтобы увидеть, как его светлость граф, с самой глупой и счастливой улыбкой на лице, растянулся во весь рост на холодном полу.