Катрин и хранитель сокровищ - Бенцони Жюльетта

— Я неудачно выразилась. Я пришла, чтобы просить вас установить выкуп за Деву, как это положено по законам военного времени. Какова бы ни была цена, она уже принята.

— Законы войны не относятся к детям дьявола. Эта девица — не рыцарь, а колдунья!

— Какая чушь! Жанна — колдунья? Да она — воплощенная преданность, чистота, смелость и набожность! Нет никого правдивее и честнее ее! Вы ее не знаете…

— Зато вы, похоже, с ней знакомы.

— Я обязана ей жизнью и намерена вернуть свой долг.

Говорят, что вы собираетесь выдать ее англичанам… но я отказываюсь в это верить.

— Можно узнать, почему?

— Потому что это было бы недостойно вас… недостойно того рыцарского ордена, которым вы так гордитесь! вскричала Катрин, указывая на великолепное ожерелье, мягко мерцающее на богато украшенном узорами ковре.

— А также потому, что это принесет вам несчастье. Она ведь в самом деле… послана небом!

— Ерунда! — произнес герцог и, выйдя из-за стола, начал расхаживать взад и вперед по огромному шатру, не удостаивая Катрин даже взглядом. — Я, если хотите знать, тоже видел эту девицу. Когда Лионель Вандом захватил ее и передал своему командиру, Жану де Люксембургу, я решил, что должен посмотреть на нее, и отправился во дворец Болье, где Люксембург держал ее в заточении. Я нашел, что она — тщеславная, самонадеянная особа, лопающаяся от высокомерия. Вместо того чтобы вести себя со мной покорно и скромно, она только и делала, что попрекала меня.

— А разве вы сами никогда и ни в чем не упрекали себя? Разве вы всегда вели себя, как верный вассал французской короны?

— Вассал? Что ты хочешь сказать? Да я обладаю в сто раз большим богатством и властью, чем эта кукла по имени Карл, которая зовет себя королем Франции.

Я отказываюсь присягать ему; я отказываюсь признать его своим сувереном. Отныне Бургундия будет свободной и независимой, она станет великим королевством, которое когда — нибудь станет центром целой империи. Я, как Карл Великий, выстрою вокруг нее империю, и все люди на земле будут преклоняться перед моим троном и моей короной…

Теперь настала очередь Катрин рассмеяться с оттенком презрения, который не ускользнул от Филиппа и мгновенно заставил его замолчать.

— И кто же дарует вам эту корону? В каком соборе вы рассчитываете короноваться? Надо полагать, в Вестминистерском, как и пристало верному союзнику английских захватчиков, потому что Реймский уже занят. Карл VII уже является законным королем Франции, как милостью Божией, так и по земным обрядам. Ни вы, ни ваша марионетка, правящая в Париже, никогда не сможете этого изменить. Он — король. Король!

— Я никогда не признаю убийцу моего отца королем!

— Я не верю! Я слишком хорошо вас знаю. Если бы Карл сумел угодить вам, предложил бы, может быть, полсвоего королевства и достаточно земли, чтобы удовлетворить ваши амбиции, вы бы подали ему руку и присягнули на верность. Вы и в самом деле считаете меня дурой, неспособной заметить искусную — о, чрезвычайно искусную — двойную игру, которую вы вели последние два года? Нельзя построить империю на предательстве, Филипп, так что бургундская империя никогда не увидит света!

— Хватит!

Он выкрикнул это слово, и рука его судорожно сжала рукоятку кинжала. Катрин увидела в его глазах смертоносный огонь, но это не испугало ее. Она уже победила страх, и ее пылающий взгляд спокойно встретился с его взором. Она не покорилась ему! Это он сдался. Его взгляд дрогнул и поник.

— Что с нами случилось? — спросил он хрипло. — Мы схватились здесь, как враги!

— Вам достаточно сказать только слово, чтобы мы снова были вместе! Согласитесь принять выкуп за Жанну, и мне больше от вас ничего не нужно. Если вы сделаете это, я вернусь к вам!

Филипп даже отдаленно не мог себе представить, какая вселенная самопожертвования и самоотречения была заключена в этих нескольких словах; тем не менее он на мгновение погрузился в раздумье. Наконец он пробормотал:

— Нет… я не могу принять даже такой выкуп, как бы бесценен он для меня не был. В моем договоре с англичанами есть статья, оговаривающая, что любой пленник, взятый мною в этой войне, будет предоставлен в их распоряжение по их требованию. Эта девица подвергла опасности Бургундию. Я не могу разрешить ей выйти на свободу, чтобы подвергать нас опасностям и дальше.

— Обещайте хотя бы не выдавать ее англичанам.

— Это невозможно. Кроме того, она пленница Люксембурга, а не моя. Ему и решать.