Пепел и экстаз - Харт Кэтрин

Снова и снова стреляли американцы в надвигавшуюся на них ярко-красную стену, но это почти не замедляло ее движения, так как когда кто-нибудь падал, образуя брешь, его соседи смыкались вновь. Лишь благодаря своей численности, англичанам удалось все же дойти до передовых позиций американцев. Завязался рукопашный бой, в котором особенно отличились каперы — когда кончились патроны, в руках у них тут же засверкали ножи и абордажные сабли.

В самый разгар битвы взгляд Рида, только что прикончившего очередного противника, случайно упал на Жана. Поглощенный в этот момент отражением атаки английского солдата, тот не видел, что в него целится еще один. Рид действовал не размышляя. Мгновенно выхватив из-за пояса нож, он с силой метнул его в солдата. Нож вонзился меж лопаток, и тот замертво упал на землю, так и не успев нажать на курок. К полудню сражение закончилось как под стенами города, так и на западном берегу Миссисипи, где американцам пришлось отступать, пока не подошло подкрепление. Более двух с половиной тысяч раненых и убитых англичан, включая их командующего, осталось в этот день лежать на поле брани. Американцы потеряли менее трехсот пятидесяти человек, из которых шестеро были людьми Жана и один Рида.

После сражения к Риду подошел Доминик.

— Я видел, что ты сделал. — Выражение черных глаз Доминика было серьезным. — Ты спас Жану жизнь.

Рид закурил.

— Предположим. Ну и что из этого?

— Почему ты спас жизнь человеку, которого, судя по всему, ненавидишь?

— Потому что мы с ним были когда-то друзьями, потому что я все еще уважаю его, даже если он и вызывает у меня ненависть, — ответил Рид и подумал: «Жизнь за жизнь. Теперь мы квиты».

На следующий день было объявлено перемирие, дабы дать возможность англичанам предать своих мертвых земле. Затем англичане свернули свои лагеря, и стороны договорились об обмене пленными. На рассвете девятнадцатого января все англичане ушли. Новый Орлеан словно обезумел от радости. По окончании парада, на котором генерал Джексон и Жан Лафит были провозглашены героями, на главной площади в честь одержанной победы состоялся грандиозный бал.

Шли дни, но жители города никак не могли успокоиться, столь бурно и неумеренно проявляя свой восторг, что к концу января генерал Джексон вновь был вынужден объявить в Новом Орлеане военное положение. Все вокруг только и говорили, что о мирном договоре, переговоры о заключении которого начались, по слухам, еще в конце декабря, до сражений в Новом Орлеане. Однако генерал оставался тверд, отказываясь смягчить введенные им ограничения. Когда еще одна неделя прошла без всяких изменений, Рид обратился к генералу с просьбой об аудиенции.

— Сэр, — начал он, войдя в кабинет генерала, — я почтительно прошу вашего разрешения покинуть Новый Орлеан.

— А какие у вас основания считать, капитан Тейлор, — сказал резко Джексон, — что я сделаю для вас исключение?

Рид старался сдержать мгновенно вспыхнувшую в нем ярость.

— Вы вновь объявили военное положение, дабы восстановить порядок в Новом Орлеане. — Рид посмотрел генералу прямо в глаза. — Но с этим вполне могут справиться ваши люди. Так что в присутствии моих людей, которых к тому же ничто не связывает с этим городом, нет никакой необходимости. Они не знают, куда деть себя от скуки, и я боюсь, это может в конце концов привести к взрыву.

— Вы хотите сказать, — Джексон лукаво улыбнулся, — что если я позволю вам вместе с вашими людьми уехать, это облегчит мою задачу?

— Так как англичане больше не представляют угрозы и мирный договор или уже подписан, или же будет подписан в ближайшем будущем, то да.

Задумчиво прищурившись, Джексон поднялся.

— Отправляйтесь. Черт с вами! — проворчал он и, когда Рид был уже на пороге, добавил: — Благодарю вас, капитан Тейлор, за вашу помощь. Вы один из тех людей, которых неплохо иметь рядом в трудную минуту.

В устах старого вояки это был исключительный комплимент, и Рид, понимая это, ответил:

— Это большая честь для меня, генерал.

С этими словами он, отсалютовав Джексону, вышел.

Стремясь уехать, пока генерал не передумал, Рид, не мешкая, начал готовиться к отплытию. В день, когда он должен был покинуть Новый Орлеан, на пристань проводить его пришли Жан с Домиником.

Доминик, попрощавшись и пожелав Риду удачи, протянул письмо для Изабел.

— Скажи ей, что я приеду за ней сразу же, как только смогу.