Королева Кастильская - Холт Виктория

Хуана повернулась к матери, в ее глазах засверкали искорки, и она закричала:

– И все это ради меня!

Изабелла не отрывала взгляда от кораблей, потому что не могла в этот момент спокойно смотреть на лицо дочери. Она знала: лицо девушки напомнит ей собственную сумасшедшую мать, которая жила в замке в Аревало, неспособная отличить прошлое от настоящего, время от времени впадая в ярость и проклиная тех, кто давно уже умер и не мог теперь причинить ей вреда. Были моменты, когда Изабелла содрогалась от страха во время приступов ярости матери, а сейчас страшилась подобных приступов дочери.

«Как она будет жить с Филиппом? – этот вопрос она беспрестанно задавала себе. – Поймет ли он ее? Будет ли добр к ней?»

– Красивый вид, – пробормотала королева.

– Через сколько времени я доберусь до Фландрии, мама?

– Многое зависит от погоды.

– Надеюсь, будут штормы.

– О, дитя мое, нет! Мы должны молиться за спокойствие на море и за попутный ветер.

– Мне хотелось бы немного задержаться. Хотелось бы, чтобы Филипп дожидался меня… с нетерпением.

– Он будет тебя дожидаться, – тихо сказала королева. Хуана сложила руки на груди.

– Я страстно желаю его, мама, – проговорила она. – Я слышала, что он очень красив. Разве ты не знала, что люди называют его Филиппом Красивым?

– Очень приятно иметь красивого жениха.

– Он любит танцевать и веселиться. Ему нравится смеяться. Он самый очаровательный мужчина во Фландрии.

– Ты счастливая, доченька. Но помни, что и он счастливец.

– Он должен так считать. Он БУДЕТ так считать. Хуана принялась хохотать, в ее смехе слышались возбуждение и восторг.

– Скоро наступит пора нашего прощания, – поспешно проговорила королева. Поддавшись внезапному порыву, она вдруг резко повернулась к дочери и крепко обняла ее, вознося молитву: «О, Господи, ну сделай же что-нибудь, чтобы она осталась со мной! Не дай ей отправиться в это долгое и опасное путешествие!»

Так она думала, но в действительности все было иначе. Ведь этот брак – самый выгодный из всех, какие только могла бы заключить Хуана. Изабелла всегда должна помнить, что королевы прокляты, и собственные дочери как бы даются им взаймы только на время их детства.

Хуана высвободилась из рук королевы. Ей не нужны были объятия матери, она жаждала объятий мужа.

«Она станет слишком пылкой, слишком страстной, – думала Изабелла. – А Филипп, что он за человек? Как бы мне хотелось с ним познакомиться, поговорить, предупредить, что Хуана не такая, как другие девушки…»

– Смотри! – закричала Хуана. – К нам идет адмирал! На палубе появился дон Фадрике Энрикес, адмирал Кастилии, и королева поняла, что пришло время прощаться.

– Хуана, – молвила она, крепко держа дочь за руки и стараясь, чтобы та посмотрела на нее, – ты должна писать мне почаще. Должна помнить, что самое большое мое желание – помогать тебе.

– Да-да, я запомню! – отвечала Хуана, даже не прислушиваясь к словам матери.

Она грезила Филиппом Красивым, самым привлекательным мужчиной в Европе. Как только величественная армада привезет ее во Фландрию, она станет его женой, а сейчас ее раздражало все, что мешало поскорее приблизиться к нему. Она уже страстно влюбилась в жениха, которого ни разу в жизни не видела. Это желание, все больше и больше зреющее в ней, приводило ее в такое безумное состояние, что она чувствовала – если она немедленно не удовлетворит свое желание, то завизжит от разочарования.

Прощальная церемония длилась чуть дольше, чем это было принято. Хуана не слушала нежных советов матери, ее совершенно не волновали тревоги королевы. Только одно чувство владело ею – безграничная страсть к Филиппу.

Изабелла не покидала Ларедо до тех пор, пока армада не скрылась из виду. Теперь королева была готова вернуться в Мадрид.

– Боже, храни мою Хуану, – молилась она. – Дай ей ту заботу, в которой так отчаянно нуждается бедняжка.

* * *

Катарина ожидала возвращения матери.

«Такое когда-нибудь случится и со мной, – подумала она. – Мама проводит меня до берега. В каком городе я сяду на корабль, чтобы отплыть в Англию?»

Хуана уезжала без сожаления. Ее пронзительный смех разносился по всему дворцу в последние дни пребывания дома. Она пела и танцевала и постоянно говорила о Филиппе. Вела не совсем приличные речи. Катарина никогда не станет говорить таких вещей об Артуре, принце Уэльском.

«Не буду сейчас об этом думать, – приказала она себе. – Все случится очень не скоро. Мама еще несколько лет не даст мне уехать… даже если английский король и выражает желание, чтобы меня привезли в качестве английской принцессы».