Любовь на все времена - Смолл Бертрис

— Что я буду делать эти несколько недель? — недоумевал Конн.

— Алжир — приятное место для ожидания, — сказал Робби ухмыляясь.

— Ха! Но после Халид эль-бея здесь уже нет таких фантастических домов удовольствия, какие были при нем. Алжир уже не тот. Ты увидишь, что матросы с твоих кораблей не будут буянить, потому что самодовольные янычары сейчас раздражены больше обычного. После смерти Джалиля не нашлось капитана, который смог бы держать их в руках. Он был дрянной человек, но командовал умело.

Некоторое время оба молча вспоминали своего старого врага. Потом Роберт сказал:

— Я хочу сходить в твои бани, Осман, а после того, как ты накормишь меня вкусными кушаньями, которые только твоя жена, Алима, может приготовить должным образом, мне бы хотелось повидать тех близнецов. Сегодня у меня зверский аппетит на все!

Осман снова усмехнулся и, поднявшись со своего удобного сиденья, сказал:

— Пойдемте, господа, и я присоединюсь к вам, потому что час поздний, а день был жаркий.

Конн колебался.

— Лучше я пойду на корабль, — сказал он, но ни Робби, ни Осман не дали ему уйти.

— Пойдем, парень, — подбадривал его Робби, — ты поймешь, что ни разу не мылся как следует, если не побываешь в банях Османа. Господи меня прости, но это единственная причина, почему я опять оказался в этом погруженном в невежество городе. Давай! Не робей!

Держу пари, твои братья уже приобщились к удовольствиям бань Османа.

Именно так и было. Брайан, Шон и Симус страшно удивились, войдя в домашние бани Османа и увидев девушек, вполне достигших брачного возраста. Девушки были так же обнажены, как в тот день, когда родились. Их было примерно около полудюжины, они были разного цвета кожи, от очень белого до черного. Они с хихиканьем потащили трех озадаченных мужчин в комнату, где на каждого из них пришлось по две девушки. Прежде чем растерявшиеся братья поняли, что происходит, они обнаружили, что уже почти раздеты.

— Эй, девушки, прекратите! — Брайан О'Малли был смелым парнем, но ни разу в своей жизни не показывался перед женщиной совершенно раздетым. Даже перед своей женой Мегги! Он хлопнул по легким маленьким ручкам, которые стаскивали через голову его рубаху.

— Мосье, — братья повернулись и увидели красивую чернокожую женщину, которая только что вошла в комнату. — Вы должны позволить моим девушкам раздеть вас. Иначе вы не сможете мыться. Наш хозяин, господин Осман, будет очень недоволен. — Она остановилась напротив Брайана О'Малли. — Вы же, конечно, не хотите, чтобы нас наказали?

Брайан О'Малли посмотрел на эту женщину и понял, что красивее женщины он не видел. Ее кожа была похожа на полированное красное дерево, а голова была такой изящной, слегка удлиненной, короткие тугие кольца волос острижены почти до черепа. У нее были высокие скулы, черные удлиненные глаза, потрясающий классический нос и губы, широкие и чувственные. Она была очень высокой для женщины — не менее шести футов, тонкая как тростинка. У нее были изумительные большие, полные груди. Брайан почувствовал, как загорается его желание, и ему было интересно, осмелится ли он дотронуться до этих великолепных грудей.

Женщина улыбнулась ему, так как поняла, что творится у него в голове. Ее глаза смеялись, и она сказала:

— Итак, мосье, позволите ли вы девушкам выполнить их работу или нет?

— Кто ты? — прокаркал Брайан хриплым голосом.

— Я Нигера, распорядительница бань господина Османа.

— Ты будешь меня мыть? — природная дерзость Брайана постепенно возвращалась к нему.

— Я надзираю за всем, мосье, — сказала она, — и вы можете быть уверены, что о вас хорошо позаботятся.

Брайан кивнул, ослепленный этой женщиной, а два его брата стояли с открытыми ртами. Оба никогда не видели, чтобы их старший брат растерялся перед женщиной. Но чернокожая была первоклассным товаром, и они не сомневались, что со временем Брайан завалит ее на спину.

Всех троих раздели и повели в самые бани, где сначала ополоснули теплой водой, потом отскребли явную грязь и только тогда очень старательно вымыли сладко пахнущим мягким мылом, которое девушки горстями брали из гипсовых горшочков и размазывали по телам. Они с неловкостью пересмеивались друг с другом, когда банщицы равнодушными движениями брали в руки и мыли их мужские прелести, которые, к их смущению, начинали возбуждаться. Но женщины, казалось, не замечали этого. Для братьев О'Малли все это было в диковинку, но для девушек это была повседневная работа, которую они выполняли по приказу своего хозяина для всех гостей, и мужчин, и женщин.