Констанция. Книга третья - Бенцони Жюльетта

— Мы напишем его в другой раз? — спросила Колетта.

— Нет, теперь ты будешь всегда писать их сама, — и Анри покинул ее спальню.

Он шел по коридору, поглядывая на двери маркизы Лагранж, Мадлен, Констанции.

Дворецкий, едва удерживая глаза открытыми, навытяжку стоял возле стола.

Виконт небрежно толкнул дверь своей спальни и, не раздеваясь, бросился на кровать.

— Жак, — негромко позвал он, — сними с меня сапоги.

Из соседней комнаты появился заспанный слуга. Он молча принялся раздевать своего хозяина.

Лишь только дворецкий уселся и решил заснуть, как тихонько скрипнула дверь, и ему вновь пришлось подняться.

На этот раз в коридор выбежала Колетта. Она придерживала руками незастегнутое платье, вдобавок прижимая к груди свои туфли. Завидев дворецкого, она на какое-то мгновение замерла, но поняв, что тот не станет ни во что вмешиваться, бросилась к двери спальни Констанции.

Та лежала в кровати. В изголовье горело три свечи. Мадемуазель Аламбер читала.

Завидев взъерошенную, насмерть перепуганную свою воспитанницу, Констанция обеспокоилась.

— Что случилось. Колетта?

— Там… — только и смогла сказать девушка, указывая рукой на дверь.

— За тобой кто-то гонится?

— Нет.

— Так что же случилось?

— Виконт Лабрюйер… — и Колетта зарылась лицом в подушку Констанции.

— Он что, обидел тебя?

— Нет.

— А-а, — догадалась мадемуазель Аламбер, — виконт поступил с тобой как мужчина, да? Отвечай же.

— Да, только прошу тебя, Констанция, не выдавай меня матери.

— Глупая девочка, — гладила Констанция по голове Колетту, а на ее губах сияла улыбка, — наконец-то ты приобщилась к взрослой жизни. Наконец-то ты поняла, для чего родилась на этот свет.

— Но если мать узнает…

— Я ей ничего не скажу.

— А как же Александр? — воскликнула, вспомнив о своем возлюбленном, Колетта и вновь залилась слезами.

— А что Александр, он будет твоим любовником.

— А как же виконт?

— Разве вы с ним договаривались встретиться вновь?

Колетта в изумлении посмотрела на свою старшую подругу.

— Но ведь… я была с ним…

— И что, дитя мое? — Констанция и в самом деле чувствовала себя намного старше Колетты. — Вы были вместе…

— Да.

— И тебе было приятно. Колетта покраснела.

— А как же мой будущий муж? Он же поймет, что я потеряла невинность.

— Ну и что? Он жениться на тебе не столько из-за невинности, сколько из-за денег твоей матери.

— Но ведь любовь… — попробовала вставить Колетта, — я обещала выйти замуж за Александра.

— Замужество по любви… — рассмеялась Констанция, — нет ничего глупее и безрассуднее такого брака.

— Ты так считаешь, Констанция?

Колетта явно хотела найти себе оправдание, а мадемуазель Аламбер и не пыталась доказать, что любовь — главное при замужестве.

— Ты будешь счастлива, глупышка, если выйдешь за Эмиля де Мориво. А если Александр Шенье станет твоим любовником, виконт де Лабрюйер останется лишь воспоминанием. А теперь ложись спать.

— Я боюсь одна оставаться в своей спальне.

— Ты боишься, к тебе вновь придет виконт Лабрюйер? — вновь улыбнулась Констанция.

— Нет, я просто боюсь.

— Тогда ложись ко мне в постель, — предложила мадемуазель Аламбер.

Колетта с радостью согласилась и вскоре уже спала на плече своей старшей подруги. Констанция сладко потянулась.

«Ну все, теперь я отмщена. Эта юная девушка не достанется в руки Эмилю невинным существом. Она уже узнала вкус измены и не задумается перед тем, как нарушить верность. Я отомстила тебе, Эмиль, так, как сумела. Жаль, что ты только не знаешь, что это моих рук дело. Я могла бы расстроить и свадьбу, но такая месть мне более по душе».

— А ты, глупышка, спи, — пробормотала Констанция, поглаживая Колетту по длинным распущенным волосам, — спи и пусть во сне тебя навестит образ Александра или Анри. Лишь бы только не Эмиля. И тут Констанция спохватилась:

«Ведь Анри отправился к Колетте диктовать письмо, — и мадемуазель Аламбер вполне представила себе сцену, разыгравшуюся в спальне Колетты, — скорее всего, они оставили письмо где-нибудь на виду».

Сама еще не понимая, почему бы не подождать до утра, Констанция вышла в коридор.

Дворецкий приоткрыл лишь один глаз и вновь упал головой на руки.

«Так и есть, — всплеснула Констанция руками — недописанное письмо лежит на полу, а рядом чернильница и перо».

Она сложила лист вчетверо, поставила под кровать письменный прибор и вновь вернулась к себе в спальню.