Богиня зеленой комнаты - Холт Виктория

Корнелиус рассмеялся.

— Вы забыли, моя дорогая, что я не бедняк. Вы также забыли, что я отношусь к вам, как к своей приемной дочери и как к одной из лучших наших актрис. Дэйли незамедлительно получит свои деньги, и это будет развязкой злодейской пьесы, если вас устраивает такой вариант. Я отправлю деньги без промедления, и мы с вами сможем заняться серьезным делом — репетировать «Зару».

Она почувствовала себя так, словно груз, который она долго тащила, свалился у нее с плеч. Она была свободна. Никогда больше она не будет просыпаться по ночам от страшного сна: темный чердак и отвратительные щупальца, тянущиеся к ней через водную гладь.

Ее дорогой друг Корнелиус Свон разорвал цепи, приковавшие ее к этому дьявольскому отродью.

Она была свободна... почти свободна, не так, как она хотела бы: она носила в себе его ребенка.

Однажды вечером, когда Дороти играла Присциллу-сорванца, в театре был большой переполох, вызванный приездом из Лондона актера, пожелавшего посмотреть спектакль. Ее вдохновляло присутствие гостя, и впервые, за многие месяцы освободившись от чувства страха, Дороти играла превосходно. После спектакля мистер Смит — он был всего лишь однофамильцем завистливой актрисы — прошел за кулисы, чтобы поздравить исполнителей и особенно Дороти.

— Да вы просто гений комедии, миссис Джордан, — сказал он. — Клянусь Богом, я никогда не видел лучшего исполнения «Сорванца». — Это была большая похвала, к тому же она исходила от артиста, выступающего в Друри-Лейн и признанного лондонской публикой.

Мистера Смита все называли «Джентльмен» благодаря его изысканным манерам, говорили, что в одежде он подражает принцу Уэльскому и очень изящно нюхает табак.

Он очень элегантно поклонился и похвалил большинство артистов, но Дороти чувствовала, что ее он хвалил с какой-то особенной искренностью. Иначе зачем ему было ходить на все ее спектакли? Его присутствие вдохновляло ее, и она была уверена, что, когда он в зале, она играет в полную силу. По театру поползли разговоры: мистер Шеридан послал его поискать талантливых актеров, а это означало, что кто-то из труппы имеет шанс получить приглашение в Лондон. При этом не исключались и Ковент-Гарден, и Друри-Лейн.

Уилкинсон был в растерянности. Он не хотел отдавать Лондону своих лучших артистов — свои самые надежные приманки, особенно он боялся потерять миссис Джордан, поскольку от него не ускользнул интерес джентльмена именно к ней. Он повысил Дороти жалование и сказал, что у нее будет еще один бенефис. Дороти была в восторге, но когда мистер Смит вернулся в Лондон и оттуда не последовало приглашений, о бенефисе забыли.

Поскольку в связи с рождением ребенка миссис Смит временно оставила сцену, ее роли перешли к Дороти, которая исполняла их с особенным удовольствием и заслужила бурный восторг зрителей. Она не могла подавить в себе злорадного удовольствия при мысли о том, как не очень одаренная артистка, скривив губы, удивляется, каких успехов достигла эта Джордан за время ее отсутствия. «Ничего, придет и ее время посидеть дома», — говорила миссис Смит мстительно.

И это время пришло — Дороти родила девочку, которой она дала имя Фанни.

Во время отсутствия Дороти миссис Смит очень много работала как в театре, так и за его стенами. Труппа собиралась на гастроли в Галль, где Дороти предстояло сыграть свою первую роль после перерыва, вызванного рождением дочери. «Возвращение миссис Джордан после полуторамесячного отсутствия» — возвещали афиши, но миссис Смит решила, что это возвращение должно быть встречено зрителями достаточно холодно.

Через своих друзей в Галле она познакомилась с известными в городе людьми, и в их гостиных, куда обычно с радостью приглашали знаменитых артистов, она сплетничала, повторяя на все лады: «...эта Джордан... Распущенная женщина, каких свет не видел. Если бы уважаемые джентльмены знали про нее все, они вряд ли хотели бы, чтобы их жены и дочери видели ее на сцене. Это отвратительно. Эта женщина родила незаконного ребенка, отца которого никто не знает! Вот кто такая эта миссис Джордан».

Дамы были изрядно шокированы и добровольно объявили о своем намерении держаться подальше от «Кающейся красавицы», в которой миссис Джордан играет роль Каллисты, прославившуюся благодаря ей. Некоторых, однако, пришлось заставить продемонстрировать неодобрение.

Дороти, которая за время своего вынужденного сидения дома очень соскучилась по сцене, была мгновенно встревожена настроением зрителей. Они были враждебны. Никогда раньше ей не приходилось играть перед таким залом. Казалось, что они пришли в театр не для того, чтобы посмотреть спектакль, а с какой-то другой целью: вместо того, чтобы следить за действием, они болтали и хихикали. Что случилось, недоумевала Дороти, неужели я разучилась владеть залом?