Магия любви - Картленд Барбара

— Это я приношу Филиппу булавки, — похвасталась Роз-Мари. — Я прошу папу, и он покупает их в Сен-Пьере.

Мелиту привела в восторг ловкость, с которой двигались темные пальцы. В одно мгновение голова куклы оказалась украшенной листком, напоминавшим яркие платки, которыми негритянки повязывают голову. Затем ее плечи были задрапированы ярко-зелеными листьями с красными прожилками, а вокруг талии обернут кушак, блестевший, как алый шелк. Зеленые завитки обвили руки, положенные друг на друга листья образовали пышные оборки — совсем как множество нижних юбок, которые Мелита сама носила под шелковым платьем.

Руки Филиппа двигались быстро и умело; за невероятно короткое время кукла была готова, и Роз-Мари издала возглас восхищения:

— Она так прекрасна, Филипп! Это тоже для меня?

Филипп покачал головой.

— Нет? — переспросила девочка.

— У тебя уже есть одна новая кукла, — сказала Мелита, — мне кажется, что если Филипп пообещал эту куклу кому-то еще, с твоей стороны будет крайне эгоистично просить два подарка в один день.

— Да, конечно, — согласилась Роз-Мари, — спасибо тебе, Филипп. Мне очень нравится моя кукла. Мне хочется придумать ей какое-нибудь особенное имя.

Она взглянула на Мелиту.

— Когда-нибудь, мадемуазель, Филипп сделает куклу, похожую на вас, тогда мы назовем ее Мели-той. А эта — с темными волосами, не может быть, чтоб это были вы.

— Мне будет очень приятно, если Филипп сделает куклу, похожую на меня, — сказала Мелита.

Она улыбнулась мальчику, и они с Роз-Мари, бережно державшей подарок обеими руками, отправились в обратный путь.

— Сколько может прожить эта кукла? — спросила девушка. — Ведь листья скоро завянут.

— Иногда — две недели, иногда — три, — ответила Роз-Мари. — Когда они засыхают и начинают плохо пахнуть, Филипп делает мне новую.

— А ты когда-нибудь дарила Филиппу подарки? — спросила Мелита, вспомнив нищенское убранство хижины.

Роз-Мари отрицательно покачала головой.

— Кузина Жозефина мне не позволит, — объяснила она. — Я хотела отдать свои старые игрушки детям рабов, но она сказала — нет. Они рабы, и мы не должны их баловать.

«Конечно, именно так она и должна рассуждать», — подумала Мелита, но удержалась от того, чтобы сказать это вслух. Слишком рано было противоречить мадам Буассе. Теперь она понимала слова графа о том, что ему приходится мириться со многими вещами, которые ему не по душе.

«Да, легко мне не будет», — сказала она себе. Внезапно она ощутила страх перед мадам Буассе — ее агрессивным тоном и злыми, подозрительными глазами.

— А теперь я покажу вам сахар, — сказала ничего не подозревающая Роз-Мари.

Они пересекли лужайку и приблизились к высокому зданию у мельницы, где перерабатывали сахарный тростник. По всему было видно, что внутри кипит работа, а когда Мелита вслед за девочкой вошла в открытую дверь, то увидела огромные медные чаны, где, как она догадалась, варили сахарный сироп.

Обнаженные до пояса рабы перемешивали содержимое котлов. В воздухе, непереносимо жарком от горевшего под чанами огня, стоял тяжелый запах сахара. У Мелиты закружилась голова от непрекращающегося говора и безостановочного движения тел. Неожиданно рядом с ней раздался голос:

— Вам интересно узнать, сколько нужно потрудиться, чтобы кусочек сахара коснулся ваших губ?

Это был граф. В его словах девушка почувствовала некоторую насмешку — казалось, его забавляли ее удивление и растерянность от увиденного.

— Пожалуйста, объясните мне, как это делается, — сказала она просто.

Граф немного помолчал, наблюдая за работой, а затем ответил:

— Вместе с сахаром на Карибах появилось рабство. Думаю, для вас не секрет, что Христофор Колумб привез сахарный тростник в Санто-Доминго во время своего второго плавания в 1493 году.

— Да, это я знаю.

— Тростник прекрасно прижился, и очень скоро плантации появились на Кубе и других островах. Тут-то одному испанскому священнику и пришла мысль восполнить недостаток рабочей силы неграми, купленными в Африке у португальцев и переправленными в Вест-Индию.

— Так это был священник?! — пораженно воскликнула Мелита.

Она вспомнила все, что слышала о жестоком и бесчеловечном обращении с рабами. Отец рассказывал ей, какие ужасные страдания выпали на долю негров, попавших в руки торговцев.

— Потом датчане, — продолжал граф, — научили английских плантаторов на Барбадосе строить большие мельницы для измельчения сахарного тростника и варить сироп в медных котлах, подобных тем, что вы сейчас видите, чтобы получать кристаллический сахар.