Колдунья моя - Смолл Бертрис

Но Бланшетта Сен-Ронан со своим эскортом появилась только после полудня. С первого взгляда на свою сводную сестру Мэйрин еще раз поняла, что способна замечать то, чего не видят другие люди. Лицо Бланшетты, представлявшееся Мэйрин в ее видениях, оказалось точь-в-точь таким же миловидным; единственная разница заключалась в том, что девочка подросла и превратилась в привлекательную юную девушку. Она была похожа на свою мать, но черты лица ее были мягче, чем у Бланш. Кроме того, у Бланшетты оказались голубые глаза и густые темные волосы Сирена Сен-Ронана.

Мэйрин тщательно принарядилась с утра, зная, что первое впечатление — самое главное. Она надела черную юбку из тафты и серую парчовую тунику с золотой вышивкой. Грудь ее украшало золотое распятие — подарок королевы Маргарет, а в ушах сверкали серьги с крупными жемчужинами и гранатами. Укладывать волосы в прическу она не стала, но повязала голову золотой лентой;

Ида незаметно улыбнулась выказанному дочерью признания тщеславия.

Бланшетта приехала с пухленькой, низенькой и смешливой женщиной средних лет, возвращавшейся в свой монастырь в двух часах пути от Эльфлиа. Сестра Фридесвайда отклонила предложение погостить в Эльфлиа и даже не вошла в дом, торопясь успеть в монастырь до наступления темноты. Сопровождавшие ее королевские солдаты были разочарованы: теперь вместо хорошего ночлега им предстояло провести ночь под стенами монастыря и довольствоваться вяленой рыбой и кислым вином. Жосслен понял их огорчение и пригласил заглянуть в Эльфлиа на обратном пути из монастыря.

Капитан поблагодарил Жосслена, и хозяин Эльфлиа понял, что сестра Фридесвайда успеет вовремя, даже если ей придется поплатиться за это мозолями на заднице. Монахиня и эскорт, попрощавшись с Жоссленом, рванулись вперед и вскоре скрылись из глаз. Жосслен обернулся, чтобы наконец рассмотреть гостью. Сестры какое-то время молча стояли и глядели друг на друга. Юная Бланшетта была одета в скромный темно-синий наряд; темные волосы заплетены в две косы, голова покрыта простой белой вуалью.

— Добро пожаловать в Эльфлиа, сестра, — тихо проговорила Мэйрин.

— Ты похожа на нашего отца? — спросила Бланшетта. — Я всегда хотела узнать, как он выглядел.

— Да, во мне есть кое-что от него, но я похожа и на свою мать. Наш отец был красивым мужчиной. У тебя волосы и глаза точь-в-точь как у него. — Мэйрин обняла сестру, а затем отступила и сказала:

— Пойдем в дом. Сегодня ветрено и в долине прохладно. Не хочу, чтобы ты простудилась.

— Наш отец любил тебя? Как ты думаешь, меня бы он тоже любил? — В голосе Бланшетты послышалась боль.

— Разве твоя мать не рассказывала о нашем отце? — спросила Мэйрин.

Бланшетта вздохнула и покачала головой.

— Она почти никогда не говорила о нем. Она утверждала, что воспоминания огорчают ее. Но моя кормилица Мелани говорила, что он был хорошим человеком.

— Мелани была твоей кормилицей? Ты знаешь, она выкормила и меня! Как она поживает? Она еще жива? И что сталось со старой Кателлой? Ты ее тоже знала?

— Эту ведьму? — Бланшетта вздрогнула от страха. — мне было четыре года, ее решили сжечь на костре. За ней явились в Аргоат, чтобы схватить и привести к палачу, но там ее уже не было, и с тех пор она больше не появлялась в наших местах. Говорят, что ее унес дьявол.

— Скорее всего она спряталась в другой части леса, — сухо заметила Мэйрин. — Она была чудесной женщиной! Столько знала о целебных травах и о том, как лечить болезни!

— Ты была с ней знакома? — Голубые глаза Бланшетты зачарованно округлились.

— Да. Она научила меня лечебным свойствам растений и приемам лечения. С ней было очень интересно. Но ты так и не ответила, как чувствует себя Мелани!

— Она еще жива. От нее я впервые узнала о твоем существовании, хотя мать не догадывалась, что я это знаю. Мелани рассказала, что моя мать прогнала тебя до моего рождения, объявив незаконнорожденной. Королева сказала, что это ложь и что Ландерно принадлежит не мне, а тебе. Я так счастлива! Я никогда не любила Ландерно. Мне там было страшно… особенно этот огромный лес! Если бы Хьюго не умер от кори, мне пришлось бы выйти за него замуж следующим летом и жить в этом ужасном месте. Кроме того, мне всегда было стыдно за свою мать, за то, что она прогнала тебя из дому.

Мэйрин провела Бланшетту в зал и усадила у огня, поскольку девушка заметно продрогла.

— Принеси вина, — велела она Наре, вышедшей посмотреть на гостью. Затем, усевшись в кресло напротив Бланшетты, она тихо проговорила: