Случайная любовница - Уоррен Трейси Энн

Поэтому, отправляясь на свои регулярные дневные прогулки, она медленно заполняла контрабандистский сундук всем необходимым, включая деньги, провизию и старый отцовский костюм, который подогнала на себя. Что касается сапог, то ей ничего не оставалось как украсть пару у одного из юных конюхов. Не желая, чтобы парень переживал из-за потери, она тайком оставила ему достаточно монет, чтобы купить новые сапоги. Он потом еще долго ухмылялся над странной кражей и свалившимися неизвестно откуда «дармовыми деньжатами».

Насколько ей было известно, никто, кроме нескольких старых контрабандистов, не ведал об этом убежище, несмотря на процветающий бизнес по контрабанде чая и французского бренди прямо под носом у местных чиновников из акцизного управления. Маловероятно, чтобы ее отчим знал об этих пещерах. Для большинства корнуольцев он по-прежнему — чужак, несмотря на то, что живет здесь уже пять лет, с тех пор как женился на ее матери и поселился в Бейнбридж-Мэноре.

Пять лет, вздохнула Лили. Пять лет невыносимой жизни для хорошей женщины, которая заслуживала лучшей доли.

Знакомый ком поднялся к горлу, одинокая слезинка скатилась по щеке. Она безжалостно смахнула ее, сказав себе, что сейчас не время скорбеть о маминой безвременной кончине. Если б только ей удалось убедить маму уехать еще несколько лет назад. Если б только она сумела открыть ей глаза, чтобы не попасться на удочку льстивых речей смазливого обольстителя, под внешней привлекательностью которого оказалось нутро ядовитой змеи. Но в то время она была еще ребенком, и ее мнения не спрашивали и к нему бы не прислушались, даже выскажи она его.

Вытерев полотенцем волосы, чтобы с них не капало, Лили подошла к куче хвороста, сложенного у дальней стены. Подпалив тонкие прутики, разожгла небольшой костер. Благословенное тепло вскоре согрело воздух в пещере, постепенно успокоив сильную дрожь, которая все еще сотрясала ее тело. Вернувшись к сундуку, она облачилась в рубашку, штаны и сюртук, испытывая странные ощущения от соприкосновения грубой одежды с нежной кожей. «По крайней мере одежда теплая и, что самое главное, сухая, — размышляла она. — И пока я не доберусь до Лондона, мне придется привыкать к мужской одежде».

Она была не настолько глупа, чтобы воображать, будто может отправиться в Лондон одна, одетая в женское платье. Женщина, путешествующая без сопровождения, неминуемо вызовет кривотолки, но, что хуже, станет желанным объектом для хищников всех мастей. От этой мысли ее передернуло. Надо надеяться, что маскировка позволит ей путешествовать, избежав разоблачения. Чем принимать чью-либо помощь, она лучше пройдет пешком неблизкий путь до постоялого двора в Пензансе. В этом случае, если отчим будет потом кого-нибудь расспрашивать, никто не сможет вспомнить рыжеволосую девушку, чья внешность подходит под ее описание.

Нервозность поскорее гнала ее в дорогу, но она понимала, что, пока гроза не утихнет, ей лучше оставаться здесь, в пещере. Натянув длинные шерстяные носки, которые согрели замерзшие пальцы ног, она еще раз полезла в сундук за завернутым в тряпицу куском сыра. В животе заурчало, она отломила кусочек и стала жевать, наслаждаясь острым, приятным вкусом.

Несколько минут спустя, подкрепившись, она приготовилась выполнить еще одну последнюю задачу — ту, которой страшилась. От одной лишь мысли о ней Лили съеживалась. Но это сделать необходимо.

Отыскав свой гребень слоновой кости, она пропустила влажные длинные волосы сквозь зубья, тщательно расчесав спутанные пряди, прежде чем завязать их тонкой черной лентой. Сделав глубокий вдох, она взяла ножницы и начала резать.

Три дня спустя Итан Андертон, пятый маркиз Весси, проглотил последний кусок «пастушьей запеканки»,^[1] положил нож с вилкой на край тарелки и отодвинул ее. Взяв бутылку, вновь наполнил стакан сухим красным вином с сомнительным букетом — очевидно, лучшее, что могла предложить таверна «Бык и сова» в Хангерфорде.

Битком набитая мужчинами, приехавшими в город на боксерское состязание, общая комната гудела как пчелиный рой, время от времени сотрясаясь от взрывов резкого смеха. Под потолком висело голубовато-сизое облако едкого табачного дыма, а воздух был пропитан кислым запахом эля и тяжелым ароматом жареного мяса. Поскольку единственная в таверне отдельная гостиная была занята, Итан решил посидеть среди местных, отыскав для себя на удивление уютный угловой столик. Отсюда ему было видно все, что происходило вокруг. Но не это занимало его мысли, пока он не спеша потягивал вино.