Загадки судьбы - Крючкова Ольга Евгеньевна

— Я заметила, что сестрица моя, Лизка, постоянно пребывает в мечтах. Уж не по Сергею ли Васильевичу? — Она лукаво улыбнулась и искоса посмотрела на горничную.

Та охнула от неожиданности.

— Да что вы, право! У нее на уме совсем другой кавалер! — разуверила она барышню.

— Да, а я не уверена… Ну, Марфуша-а-а, — снова заныла Соня. — Помоги мне, одна я не справлюсь.

— Ох! Софья Николаевна, подведете вы меня под монастырь!

Горничная всплеснула руками, понимая, что барышня не отстанет.

— Ага! — ликующе воскликнула юная негодница. — Значит, согласна!

— Если, барин прознают…

— Не волнуйся, — заверила Соня, — я все возьму на себя.

— Ну ладно… раз так… то, пожалуй, можно… — сдалась Марфуша.

Соня подпрыгнула, отчего ее прелестные пшеничные локоны всколыхнулись, и захлопала в ладошки.

— Ох, Софья Николаевна, рано вы радуетесь. Дурная примета — гадать…

— Прекрати, Марфуша, страх-то нагонять! Перед Рождеством во всех деревнях гадают на суженого — и ничего! Нечистый дух еще никого не сцапал и в зеркало не уволок!

— Ладно, приду к вам сегодня в спальню — ровно в двенадцать надо поставить зеркала…

* * *

Когда в доме все заснули, без четверти двенадцать Соня и Марфуша, словно две заговорщицы, тайком уединились в спальне юной барышни, поставили два небольших зеркала друг напротив друга и рядом чашку с чистой водой.

Марфуша, как заправская гадалка, взяла свечу из белого воска, зажгла ее и начала выписывать ею замысловатые круги перед зеркалами, затем она поднесла свечу к чаше с водой, куда закапал растопленный воск, образуя на поверхности воды замысловатые фигурки.

Соню трясло от волнения и нетерпения.

— Суженый, ряженый, — нашептывала Марфуша, — приди к невесте своей, покажись! Велю тебе именем Мокоши ^{note 1} — покажись!

Соня затрепетала: Марфуша совсем ума лишилась — еще и Мокошь в помощницы призвала!

— Теперь, Софья Николаевна, смотрите в зеркала. Внимательно смотрите! В каком из них покажется ваш суженый — неведомо!

Соня чуть сознание не потеряла от страха, но девичье любопытство взяло верх, она во все глаза смотрела, как и велела Марфуша. Так она просидела некоторое время, снедаемая страхом, любопытством и усталостью… Наконец в правом зеркале появилась черная точка, она медленно нарастала.

Сердце Сонечки упало… Лицо покрылось холодной испариной.

— Идет… — констатировала Марфуша.

Девочка и сама видела, что идет, только кто именно?

Черты лица суженого были размыты, словно на зеркало натянули кусок прозрачного шелка, но одно Соня разглядела точно: правый глаз суженого скрывала черная повязка, стало быть, ее будущий супруг — одноглазый.

Соня расстроилась и заплакала.

— Говорила я вам, Софья Николаевна, пустое все это. Нечего Мокошь гневить.

Но Соня оставалась безутешной, она всхлипывала, причитая:

— Не хочу одноглазого… На что он мне, урод такой? Хочу Сережу! И не верю я в твою языческую Мокошь!

Марфуша опустила зеркала стеклами вниз, заметив:

— Все, милая, дело сделано: супротив судьбы не пойдешь. А ежели вздумается — жди беды.

* * *

На следующее утро Лиза с ехидной улыбочкой подошла к Марфуше.

— Ты что ворожеей стала? — как бы невзначай поинтересовалась она.

Горничная обмерла и… растерялась.

— С чего вы взяли, Елизавета Николаевна?

— Да с того, что топала ты по коридору в обнимку с зеркалами, а потом в Сонькину спальню завернула…

— Ничего я не топала и в спальню не заворачивала… — пыталась отговориться Марфуша.

— Вот расскажу папеньке, что обучаешь Соню разным языческим обрядам: он тебя со двора прогонит, как ведьму…

Марфуша перекрестилась.

— Грешно вам, барышня, такие слова говорить.

— Да? Неужели? А суженых да ряженых вызывать не грешно?

Лиза злобно рассмеялась.

Марфуша поняла: она все подслушала под дверью, теперь жди неприятностей от барина. «Ох, зря она согласилась потакать Соне… Ну уж все — дело сделано…»

— Но мы можем с тобой договориться, — предложила Лиза, сощурившись.

— Это как? — насторожилась Марфуша.

— Я ничего не скажу папеньке, а ты мне расскажешь, что Соня видела в зеркале?

Марфуша замялась, ей не хотелось подводить юную барышню, но страх перед барином оказался слишком велик. И она выпалила: