Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта

— Мы последние, Хиггинс? — обратился Адальбер к безупречному дворецкому, встречавшему обоих друзей у входа в вестибюль.

— Да, месье. Все уже здесь.

Действительно, около десятка человек уже расположились в салоне, обитом голубой и золотой тканями, где изумительные кресла эпохи Регентства великолепно гармонировали с очень красивой меблировкой, относящейся к французскому XVIII веку. Гости пили коктейли и негромко беседовали, словно в доме был больной. Смокинги мужчин не сильно контрастировали с вечерними платьями женщин, которые предпочли темные цвета, но все же надели очень красивые драгоценности.

Хозяйка дома, отдавшая предпочтение черному бархату^[30] и жемчугу, двинулась навстречу опоздавшим, опираясь на трость по причине уже слегка шаткой походки. Небольшого роста, тонкая и хрупкая, леди Мендл — ей было трудно дать ее возраст, больше шестидесяти! — всегда привлекала взоры своими прекрасными черными глазами и серебристыми волосами, которыми очень гордилась. Постарев, она перестала краситься в синий, зеленый или красный цвета согласно своей фантазии.

— Я надеялась принять вас в более радостной атмосфере, — сказала она, протянув руку, которую оба гостя поочередно поцеловали, — но у нас настоящая катастрофа. Это к вам не относится, дорогой Адальбер, ведь вы не член комитета, но я знаю, что вы всегда даете хорошие советы и очень близки с князем Морозини…

— …который тоже не входит в состав комитета, — с улыбкой уточнил Альдо.

— Предоставив нам украшения, вы автоматически вошли в него, а мы как никогда нуждаемся в помощи. Вы знакомы со всеми присутствующими, не так ли?

Это было справедливо в отношении четы Кроуфордов, Жиля Вобрена, мадам де Ла Бегасьер и генерала де Вернуа с супругой. С остальными знакомство состоялось уже здесь: граф Оливье де Мальдан с набережной Орсэ^[31], его жена и старый, очень известный архивист — профессор Аристид Понан-Сен-Жермен, который мирно дремал в своем кресле. Ему пришлось трижды повторить имена вновь прибывших, прежде чем он приветствовал их подобием гримасы, после чего тут же заснул вновь.

Когда взаимные представления были закончены, Альдо опустился в кресло, указанное ему хозяйкой дома, и спросил:

— Вы только что упомянули о катастрофе, леди Элси. Надеюсь, речь идет не о…

— Именно об этом. Произошло еще одно убийство. Теперь в Деревушке, где нашли тело водопроводчика.

— Тоже заколот ножом?

— Через черную полумаску.

— Комиссар Лемерсье скоро обзаведется коллекцией. Он позволил вам прочесть надпись на обороте?

— Да. Такая же, как и другие, но с припиской: «На сей раз ошибки нет».

— А имя жертвы известно?

Вместо леди Мендл ответил Кроуфорд, который предварительно заглянул в вытащенную из кармана записную книжку:

— Арель, Фердинан Арель. Аналогия с именем предыдущего — Фелисьен Анель — совершенно очевидна, да и физическим обликом оба мужчины сходны: одинаковый рост, сутулая спина, светлые волосы…

— И эти люди будто бы являются врагами королевы? Убийца это понимает именно так? Это люди, ненавидящие ее и выражающие свое отношение публично — своими поступками или сочинениями — я думаю о старом архивисте! — или очерняют ее память тем или иным способом. Или же…

Альдо умолк, услышав странный звук, походивший на карканье и одновременно на шум скатывающегося по лестнице ореха. Все обернулись к источнику: это был профессор, который наконец проснулся и громко смеялся, стуча зубными протезами. Едва не задохнувшись, он побагровел и закашлялся. Леди Мендл поспешно подала ему бокал шампанского, и, пригубив шипучего вина, он заговорил хриплым голосом:

— История, господа! Лишь история может дать вам ответ. Надо хорошо ее знать! Вы вспоминаете прекрасные времена Версаля и Трианона, балы, празднества, украшения, но о черных часах забываете! Вы знаете великие имена, а о незначительных не ведаете…

Приступ кашля прервал его речь. Он пригубил еще один глоток шампанского, шмыгнул носом и продолжил:— Незначительных, говорю я! Об именах тех гадин, которые ползали в тюремной грязи! Тизон…

Арель… Вам они ни о чем не говорят?

— Ей-богу, нет! — ответил Вобрен. — Вы же сами сказали, профессор, что это самые обычные фамилии! Я знаю только одну Арель, оставившую след в истории, — это нормандка, придумавшая камамбер!