Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта

Сен-Реми рассыпался в любезностях, превознося красоту Катрин, похвалил начатую картину, с видом знатока осмотрел золото и серебро, выставленные в поставцах, вихрем пронесся по комнате, затем уселся в кресло, приняв из рук Катрин бокал вина.

– Итак, мессир посланник, – воскликнул он, – вы снова собираетесь в путь? Я завидую вам, ей-богу, ведь вы едете в теплые края, а мы, бедные северяне, остаемся здесь ждать зимы.

– Как, ван Эйк? Вы покидаете нас? – удивленно вскричала Катрин. – Но вы мне ничего не говорили!

Художник залился краской, бросив на гостя взгляд, полный упрека.

– Я как раз хотел сообщить вам это, – проговорил он хрипло, – когда пришел мессир Сен-Реми…

Молодой советник тоже покраснел, поглядывая то на Катрин, то на художника.

– Насколько я понимаю, – сказал он смущенно, – меня опять подвел мой длинный язык…

Катрин бесцеремонно прервала его. Она направилась к художнику и, подойдя, посмотрела ему прямо в глаза.

– А куда вы направляетесь, Ян? Вы оба слишком много сказали, чтобы не разбудить мое любопытство. Я не должна знать о вашей миссии? Ведь вас посылает монсеньор Филипп, не правда ли?

Уже не в первый раз Филипп Бургундский использовал в качестве дипломата своего придворного художника. Артистическая чувствительность натуры ван Эйка позволяла ему выполнять самые деликатные поручения суверена. Он пожал плечами:

– Да, он посылает меня в качестве легата. Я бы предпочел, чтобы он сам поставил вас в известность об этом, но вы все равно рано или поздно узнаете. Герцог направляет меня в Португалию. Я должен обратиться к королю Португалии Иоанну I и сделать предложение о возможном браке инфанты Изабеллы и…

Он остановился, не решаясь продолжать. Тогда Катрин тихо закончила его фразу:

– Инфанты Изабеллы и герцога Бургундского! Послушайте, друг мой, уж не считаете ли вы меня столь глупой? Я знаю, что ему надо жениться снова, чтобы иметь наследника. Я уже давно жду этой новости. И я нисколько не удивлена. Зачем столько словесных предосторожностей?

– Я боялся причинить вам боль. Любовь герцога к вам огромна, а этот брак будет лишь браком по расчету. Инфанте больше тридцати лет, говорят, она красива, но так говорят обо всех принцессах и…

– Хватит, хватит! – оборвала его снова Катрин, уже со смехом. – Вот вы уже выступаете адвокатом. Не надо бить себя кулаком в грудь. Я лучше всех знаю чувства его светлости Филиппа… и свои тоже. И вы нисколько не огорчили меня. Поговорим о более серьезных вещах: если вы уезжаете, то когда закончите мой портрет?

– Я уеду лишь к концу месяца, у нас еще есть время…

Новость, которую принес Сен-Реми, взволновала ее больше, чем она предполагала, ибо вся ее жизнь должна была теперь измениться. Она со времени смерти второй жены Филиппа всегда знала, что придет день и ему надо будет выбрать новую герцогиню. Могущество герцога Бургундского все прибывало, все ему удавалось, его владения увеличивались. Недавно победой закончилась война с Голландией, которую он вел против своей буйной кузины Жаклины Люксембургской, героини авантюрного романа. Потерпев поражение, прекрасная графиня должна была сделать Филиппа своим наследником. К тому же граф де Намюр, земли которого должен был унаследовать герцог, был тяжело болен. При таком состоянии нужно было иметь наследников. Внебрачные дети, которых прижил Филипп от своих многочисленных любовниц, не могли претендовать на наследство.

Но если бы Катрин знала, что скоро другая женщина займет место на троне рядом с Филиппом, она бы заранее приняла серьезное решение: уступить место, уйти. Вот уже три года, как любовь Филиппа сделала ее некоронованной королевой, хозяйкой и звездой двора. Ее гордость противилась тому, чтобы стать простой любовницей, хотя и фавориткой. Пришло время принять решение. Но какое? Лучше всего было бы вернуться в Бургундию. Сначала в Шатовиллен. Она уже два года не видела своего сына, которого Эрменгарда воспитывала с таким благоговением. Сейчас ей стало не хватать ее ребенка.

– О чем вы задумались, Катрин? – спросил Сен-Реми. – Мне кажется, вы сейчас далеко от нас. Ван Эйк хочет откланяться, а вы даже его не слышите.

Она извинилась, улыбаясь:

– Простите меня! До завтра, Ян… Закончим поскорей этот портрет, потому что вы тоже торопитесь…

Художник ничего не ответил и грустно покачал головой. От него не ускользнула нервозность Катрин. Он низко склонился к ее руке, которую она ему протянула.