Под парусом мечты - Ларк Сара

Тут Джек нашел возможность возразить:

— Но Глория же приехала как юнга. Ей не пришлось…

Шарлен отпила еще шампанского.

— Юнгой? Всю дорогу из Англии до Новой Зеландии?

— Из Америки, — поправил Джек.

Шарлен нахмурилась.

— И за все это время, будучи юнгой, ни разу не сняла рубашку? Не говоря уже о подштанниках? Нет, конечно, я была еще ребенком, когда мы приехали сюда. Но я хорошо помню, как жарко было в Тихом океане. Матросы работали с голым торсом, а чтобы охладиться, прыгали за борт, а потом их затаскивали обратно с помощью канатов. Это была проверка мужества, некоторые погибали.

Джек не хотел говорить о том, как доказывают свое мужество юные матросы.

— Что… что вы хотите сказать? — ощетинился он.

Илейн накрыла его руку ладонью, пытаясь успокоить.

— Она хочет сказать… что если бы все было так… тогда в ее историю должны были быть посвящены хотя бы один-два члена команды… Джек, мне ведь тоже известно только то, что рассказывала бабушка Гвин…

— Один-два? — усмехнулась Шарлен. — С каких пор юнги делят каюту на двоих? Слушай, Лейни, они же спят в чуланах по шесть, а то и по десять человек. Девушку в любом случае заметят, здесь не приходится сомневаться.

— Ну ладно, был сообщник… — Джек налил себе еще виски. У него дрожали руки.

— И он не потребовал никакого вознаграждения за свое молчание? — усмехнувшись, произнесла Шарлен. — Скорее снимите с малышки нимб, пока он не начал давить!

— Пойди потанцуй, Джек… — Илейн увидела, что Джек с такой силой сжал в руке бокал, что побелели костяшки пальцев. — Гера…

— Гера может выпить со мной, если захочет, но желания танцевать у меня нет. — Джек перевел дух. Он не был склонен к проявлениям ярости. Особенно если кто-то говорил правду.

— И ты, наверное, тоже, Шарлен. — Илейн сделала подруге знак, что той пора уйти. — Бери своего Мэтта и расшевели его. И если получится, пришли ко мне Тима. Он уже слишком долго стоит у бара, потом у него все будет болеть, а он хотел уехать домой в одиннадцать…

Джек молча выпил полбутылки виски. Сначала в одиночестве, потом с Герой, которая просто ждала. Наконец она увела его наверх, и он уснул в ее объятиях.

На следующий день он вручил ей деньги за всю ночь.

— Но ведь ничего не было! — возмутилась девушка. — Ты же должен помнить…

Джек покачал головой.

— Было больше, чем ты можешь себе представить.

Джек МакКензи впервые в жизни платил проститутке.

6

После утомительного дня, проведенного в семье Ламбертов, которые настоятельно просили его посмотреть всех их лошадей и собак, Джек купил билет на ночной поезд до Крайстчерча. На вокзале с ним заговорил высокий худощавый мужчина со светлыми волосами и удлиненным лицом. Джек не помнил его имени, но мужчина вежливо представился:

— Мистер МакКензи? Я Калев Биллер. Мы немного знакомы. Мы с вашей супругой имели несколько очень интересных бесед, когда вы приезжали сюда в прошлый раз.

Джек вспомнил Калева и пожал ему руку.

— Рад видеть вас, мистер Биллер. Вы знаете, Шарлотта… — Он запнулся, ему все еще было больно говорить об этом.

Калев Биллер кивнул.

— Ваша жена умерла несколько лет назад. Мне очень жаль, она была превосходным исследователем. Позже я читал несколько ее статей.

— Да, — негромко произнес Джек, задаваясь вопросом, что нужно Биллеру от него лично. Он ведь наверняка пришел на вокзал не для того, чтобы поговорить о смерти Шарлотты и выразить соболезнования.

— Не хочу показаться невежливым, мистер МакКензи, но… я хотел узнать, распорядились ли вы — а если да, то каким образом — наследием миссис МакКензи. По ее статьям я понял, что она собирала мифы маори, записывала их и переводила…

Джек кивнул, надеясь, что поезд скоро подъедет. Но так быстро отделаться от Калева Биллера ему не удалось.

— Она записала их несколько сотен, — признал он.

У Калева заблестели глаза.

— Я так и думал. Ее очень сильно интересовала эта тема. Но что интересует меня… Где эти записи? Вы предоставили записи вашей супруги какому-нибудь институту?

Джек нахмурился.

— Институту? Да кому это нужно?

— Любому уважающему себя университету, мистер МакКензи. Вы ведь не выбросили записи? — Похоже, одна лишь мысль о том, что эти записи могли быть утрачены, привела Биллера в ужас.