Где бы ты ни был - Картленд Барбара

— Как ты можешь так говорить? — весело ответила она. — Он был жив, когда я оставила его.

— Бессердечная кокетка! Я наблюдал за ним весь вечер, и он на самом деле страдал. Он надеялся, что ты будешь принадлежать только ему, а тебя со всех сторон атаковали кавалеры.

— Это было так весело!

— Кто-нибудь молил тебя о любви, преклонив колени?

—Двое пытались поцеловать после танца. Но я сказала им, что брат блюдет мою честь очень строго и вызовет на дуэль любого, кто попытается ухаживать за мной.

— Они поверили? — спросил он.

— О да! Я объяснила, что ты уже убил двоих выстрелом в сердце.

— Что, ты так и сказала им?

— Ну должна же я была что-то сказать! Они совсем распоясались.

—А тот джентльмен, которого ты заставила хромать?

— О, это долгая история.

— Ты имеешь в виду — шокирующая?

—Я поведаю ее как-нибудь потом. В конце концов, я решила найти хоть минутку покоя в саду.

— Следом за тобой шел Пьеро. И Франсуа. Или ты не видела его?

— Кажется, он был там,— туманно ответила она. — Мне показалось, что я видела его краем глаза.

Роберт лишь скептически посмотрел на нее, но промолчал. Когда музыка умолкла, Роберт сказал:

—Думаю, тебе следует держаться рядом со мной — на случай, если ты вдруг стала причиной скандала...

Не успел он договорить, как из сада донесся крик и в залу вбежал взволнованный молодой человек.

—Дуэль! — крикнул он. — Пьеро и Франсуа! Дуэль!

— О нет! — ахнула Ванда. — Не может быть, чтобы они действительно устроили дуэль! Роберт, мы должны остановить их, пока они не изувечили себя!

— Успокойся. Эти двое только и способны, что на очередную глупость. Ну правда, Ванда, что ты такого сделала, чтобы спровоцировать сию драму?

—А почему ты решил, что это моя вина? — спросила она возмущенно.

— Потому что я начинаю узнавать тебя ближе.

— Но ты ведь знаешь меня уже много лет!

— Я тоже так думал, но потом понял, что ошибался. Идем, посмотрим на этот фарс.

Девушку возмутило, что он сменил тему. Конечно, ей не хотелось, чтобы кто-то пострадал, но было приятно думать, что два интересных молодых джентльмена дерутся из-за нее на дуэли.

Все присутствующие высыпали в сад, не желая пропустить развлечение. Никто не воспринял дуэль всерьез. И оказались правы. Пьеро и Франсуа в маскарадных костюмах стояли друг против друга в тусклом свете фонарей. Костюмы, вероятно, были взяты из детской. Каждый накинул на плечи живописный плащ, на голову надел шляпу из бумаги и вооружился впечатляющего размера деревянным мечом.

Как только появилась Ванда, дуэлянты подбежали к ней и, взяв за руки, вывели вперед на небольшое возвышение. Оттуда она, как королева, взирала на происходящее.

Двигаясь абсолютно синхронно, дуэлянты отступили назад и подняли мечи.

— Идущие на смерть приветствуют тебя! — с пафосом воскликнул Франсуа.

Затем они повернулись лицом друг к другу и с криком «En garde!»^[10] начали бой.

Деревянные мечи с грохотом скрестились. Следующие несколько минут соперники с мрачным упорством наскакивали друг на друга, а толпа зрителей подбадривала их криками, смехом и аплодисментами.

Наконец Пьеро мощным ударом с плеча выбил меч из рук противника с такой силой, что деревяшка сломалась. Он продолжал наступать до тех пор, пока Франсуа не споткнулся и не растянулся во весь рост на траве.

Зрители восторженно зашумели. Роберт тоже с усмешкой наблюдал за этой комедией, но вдруг заметил, что Пьеро, оставив поверженного противника, устремился к Ванде.

— Я победитель, вы — моя! — провозгласил он.

Итальянец чуть было не обхватил девушку руками, но Роберт отреагировал мгновенно.

— О нет, ты не посмеешь, — пробормотал он, вскочил на возвышение и, подхватив Ванду на руки, кинулся прочь.

— Эй, — вскричала Ванда, почувствовав, как ее уносят без всякого ее согласия. — Что ты делаешь?!

— Прекращаю этот глупый фарс раз и навсегда, — твердо заявил он.

— Но ты не имеешь права! Поставь меня на землю!

— Нет, и не проси!

В подтверждение своих слов он еще крепче прижал девушку к себе. Ванда почувствовала его сильные руки — и голова ее пошла кругом. Она посмотрела ему в лицо в надежде увидеть нечто особенное для нее, но увидела только раздражение и мрачную решимость.

В следующее мгновение ее впихнули в карету, как какую-нибудь поклажу, — и они уехали.